Array Исаев Карнов - Страх святых

– Ох, брат мой, позвольте мне ходить возле вас, дабы обезопасить себя от козней нечистого духа, – попросил напуганный красавчик.

– Дозволяю, сын мой, – согласился монах. – Только наполните мне ещё чашу, – добавил он, протянув её ему. Молодой человек налил ему, и монах с удовольствием отпил новое подношение.

– Почему осерчал на вас Его Милость, что запретил пить вино? – обратился к нему одноглазый светоносец.

– Один наш брат переусердствовал, напившись через чур, его приметил герцог, дай бог ему здоровья, вот так получился скандал. По правде говоря, напиваться без меры не причисляет достойному поведению верующих во Свет послушников. Вино следует употреблять исключительно для бодрости духа, – рассудил священник. – Вообще мне герцог Снегиан нравится. Многое из того что его милость говорил вполне правильно. Жаль только что нрав у него слишком вспыльчивый, зато магистр по-настоящему благороден и справедлив, даже по отношению к еретикам с нечестивцами, – добавил святой брат, отпив из чаши.

– Знаете, я с этим согласен. Мне думается, что мы должны проявлять побольше милосердия к мирным иноверцам. Не то святой отец Барез рискует пережечь весь восток, так рьяно он с ними борется. Слишком много жертв у этой войны, иногда мне кажется, мы слишком перегибаем палку и тогда я молюсь о спасении наших душ, – сказал сосед.

– А по мне, чем больше мы перебьём еретиков и нечестивцев, тем лучше и угоднее Господу. Но раз уж вы так говорите, то я спорить не буду, – заявил усач Анрис.

– На войне как на войне, тем более священной. Попробуй тут разбери, кто из неверных хорош, а кто плох, – высказался кривоносый Леу.

Монах по имени Мурсель покачал головой.

– Я всё понимаю… И мы делаем святое дело насаждая веру Светлую огнём и мечом, но было бы лучше если мы насаждали её милосердием и добром. Ведь война это страшная вещь, кровь и горе не несут в себе свет спасения, мне стало ясно это сейчас, – проговорил он.

Все переглянулись.

– Может быть ваши толкования верны, но приди мы сюда не с мечом, а с милосердием, неверные не стали бы долго церемониться, продырявив наши черепа стрелами, – заметил Осагон.

– Теперь уже поздно об этом говорить, – отозвался святой брат, допив вторую чашу.

– Отменное вино! Дозвольте мне достойные воины ещё раз наведаться к вашему шатру, дабы поддержать бодрость духа, – попросил толстяк с улыбкой.

– Будем вам рады, брат, приходите, – сказал Равуль.

– Тогда я отправлюсь к себе с лёгким сердцем, – произнёс Мурсель, поднявшись с бревна. – Постойте, а у меня глаза не красные? – настороженно поинтересовался он.

– Нисколько, – ответили ему, и довольный монах зашагал прочь.

– Погодите, брат! Не желаете ли отведать нашей бараньей похлёбки? Уже сварилась, – окликнул его Арамон.

– Нет, сын мой, я наложил на себя обет поста, потому мясного ничего не ем! – отказался тот. – Хотя… давайте, – согласился он тут же, сразу усевшись на прежнее место.

Броже всем наполнил тарелки, раздав их каждому.

– Всё-таки, что не говори, а в хорошем завтраке, греха нет! – проговорил довольный монах.

Полуденное солнце сильно припекало и светоносцы с самого утра, прошагавшие много вёрст, были рады, наконец, остановиться, чтобы перевести дух, укрывшись в тени шатров. Такая необычно жаркая погода после изматывающих дождей тяжело подействовала на всех, кроме Равуля, хотя возможно он просто делал вид, стараясь не замечать жару лучей, что солнце его не беспокоит. Во всяком случае, поддаваться всеобщему царившему унынию этот молодой человек не собирался.

– Крепитесь братцы, жара всё же лучше, чем дождевая вода под кольчугой с латами! – с улыбкой поговаривал он более взрослым сослуживцам и все как-то приободрились, готовясь к обеду.

К разводившим огонь пехотинцам подъехал всадник, чья лошадь была укутана белой попоной с нашитыми по бокам чёрными солнцами, она доходила едва ли не до самых копыт. Сам рыцарь, являющийся одним из пяти помощников Снегиана был облачён в алое сюрко с большим белым сенийским солнцем. На голове покоился закрытый шлем с прорезями для глаз.

– Ты и ты, – указал он на Арамона и Анриса. – Будете охранять пиршественный шатёр. Отправляйтесь за мной, – велел рыцарь двум пехотинцам без лишних вопросов взяли щиты и пошли куда сказано. Они без труда отыскали самый главный шатёр, украшенный большими красными солнцами, где принимались самые важные решения и проводились шумные пиры. Он как всегда был полон суетливыми слугами знати. Тузец занял правую сторону широкого входа – жгучий брюнет левую. Играла шумная музыка, слышался звон тарелок, подносов, а также винных сосудов, в большом количестве разносимых вассалами.