Наталия Касторф - Антидюймовочка и её папы

Жена моя тоже пыталась меня сдать, но у неё ничего не вышло. И у вас ничего с этим делом не выйдет, даже не пытайтесь! Дело ваше безнадёжное, уверяю вас!

Переедание не грех, а слабость! Вот! Так что, давайте ставить ребёнку другой диагноз, а то я домой спешу, дело к вечеру клонится…

Доктор присосался к нескольким трубочкам сразу, дав понять, что время чая с тортом наступило.

Жена профессора метнулась в кухню – чайник ставить, а профессор схватился за голову.

Порядок! Настала моя очередь фокусами удивлять…

Увидав меня в окне на фоне звёздного неба, одну, без вертолёта и даже без пропеллера на спине, профессор с женой ни грамма не удивились, как это я оказалась на подоконнике третьего этажа, да ещё и со стороны улицы. Мой фокус, по сравнению с докторским, их совершенно не потряс. Они не расстроились, а наоборот, стали дико радоваться (снова показушно, чисто для соседей), что у них теперь снова два дауна, две кровиночки, так что нечего мелочиться и разбазаривать детей по интернатам!

Доктор удалился, на дорожку затянувшись тортиком из трубочек и наспех допив чай.

Он не любил, когда портили аппетит шумовыми эффектами.

Меня с Димулей тут же отправили спать.

Димуля засопел уже через минуту, а я всю ночь ворочалась, думала, как дальше поступать. Как хорошо, что я проверочный вылет сделала! А то бы вернулась – и на тебе, братишки нету.

Бросать каждый раз ребёнка одного, с кровожадными профессорами, было глупо. А не летать по институтам, не разыскивать папин гэджет – чревато. Папа мог не понять.

С другой стороны, профессор по своему недоумству столько полезных гэджетов уничтожил, что и этот мог спокойно выбросить, поломать, подарить, отдать даром…

Чёрт! Как же он, хотя бы, выглядел, этот крутой переводчик мыслей?

Нет, думаю, не полечу я больше по лабораториям, а то из-за какого-то паршивого аппаратишки потеряю брата. Пусть папа думает, что хочет, а я скажу ему, что дебильный профессор этот переводчик американцам продал. Пускай в Америку меня шлёт, внедряться в штатовскую семью учёных. Кстати, я в Америке никогда была.

Вот и побываю!

Побывать-то в Америке побываю, думаю я, но только при условии, что профессура нас с Димочкой ещё раньше не угробит. Кто знает, что у них на уме? Вдруг они нас убить-отравить решилия, к папе в рай раньше времени отправить? От даунеров ждать чего-либо другого трудно. Даунеры хуже даунов. Дауны хоть безобидные.

Утром я, как и решила накануне вечером, не отходила от Димули ни на шаг. А он, сопливенький толстячок, даун конопатенький, так и лыбится, так слюнки и пускает…

– Радуешься, да, что я тебя спасла?

Он кивнул, но ничего не сказал, так как никогда толком говорить не умел. Мычал-гундосил только, как молодой бычок или как старенький унитазик.

В ушках у ребёночка с утра были наушнички. Правильно, большой ребёночек, двенадцать лет, тинейджер, а тинейджеры обожают музычку слушать. Только… где музычка? Проводочек от наушничков тянулся… к авторучечке!

Ну, и это правильно, думаю, зачем дауну музыка, а так и ручечка не потеряется, и наушнички далеко не убегут, если свалятся. Таким макаром некоторым детям варежечки к пальтецу на тесёмочках через воротничок привешивают!

Нет, дай, думаю, всё-таки, послушаю, что там, в этих наушничках, интересно же…

В ответ на мои мысли Димуля радостно кивнул, будто понял меня. А я всегда была уверена, что он не полный-кромешный дебил!

Сняла я с него наушнички, надела себе. А ребёночек великовозрастный мне ещё и авторучечку протягивает, на, мол, возьми, поиграйся!

Взяла, не стала спорить с жертвой вчерашнего страшного покушения.

На авторучечке я увидела кнопочки разных цветов. Только собралась нажать на красненькую кнопочку, а наушнички как заорут: "Не трогай, гадина!" Голос, вроде, не папин, а… чей тогда?

Огляделась я по сторонам – никого. Странно! Снова собралась на нажать на кнопочку – снова слышу то же самое, только ещё хлеще в два раза. Полная чума!

– Кто тут?! – опять не выдержала я.

– Я, идиотка, я!!! – снова раздался голос в наушниках. А голос-то какой-то странный, хриплователький… Детско-подростковый!

– Кто "я"?! – стала я тоже возмущаться.

– Брат я твой, вот кто…

– Дима?!

Смотрю я на Диму, а он улыбается, слюни пускает, молчит, как олух…

Короче, этот ужас прояснился через пять минут. Брат мой, кровиночка, Дима-даун, разговаривал со мной нормальным человечьим языком через наушники. Грубиянил, правда, страшно, но папа-Змей нас, гадёнышей своих, учил именно так друг с другом общаться, чтобы мы не сюсюкались друг с другом, не отвлекались, а дело делали. Вы не поверите! Димулька, помимо всего прочего, оказался моим братом не только по профессорской линии, но и по основной, по змеиной.