Владислав Русанов - Золотой вепрь

– Где Ормо? – коротко бросил Кулак.

– Да, вишь ты, – почесал затылок Лопата, – сожрал Коготок чего-то… Теперь брюхом мается.

– И сильно мается?

– О-о… Я тебе прямо скажу, командир, скрутило его не по-детски. Да он вона там под навесом лежит. – Лопата ткнул толстым пальцем в сторону палаток, разбитых чуть в стороне от прочих. – Ты не подумай, командир, он банду не бросил. Хоть мучается, вишь ты, а все-таки…

Он не договорил, махнул рукой.

Кулак молча направил коня к полосатому навесу. Соскочил с коня, бросил повод на руки подбежавшему наемнику, у которого голова была замотана на каматийский манер яркой тряпкой. Остальные спешились у коновязи.

Антоло вертел головой – со всех сторон к ним сбегались вооруженные до зубов усатые и бородатые мужики. Искренние улыбки, восклицания радости, приветствия. Кто-то обхватил Бучилу, заржал, хлопая по спине. Седоватый дядька с дважды сломанным носом легонько стукнул в плечо Почечуя. Чернобородый наемник с розовой «птичкой» шрама над бровью потянул за рукав Мудреца – рассказывай, мол, что да как? – но верзила только отмахнулся.

Кондотьер стремительно нырнул под навес. Пустельга потянула Антоло за рукав:

– Пошли! Нечего маячить…

Под навесом пахло травами. Резкий аромат лекарственных снадобий. Такой же запах стоял в их доме в Да-Вилье, когда умирал прадед – Антоло-старший.

Полосатая ткань пропускала достаточно света, чтобы разглядеть лежащего на походной кровати широкоплечего воина с правой щекой, изуродованной шрамом, который, вне всякого сомнения, оставила когтистая лапа боевого кота. Что там Лопата говорил? Сожрал что-то? Да уж… Краше в гроб кладут – глубоко запавшие глаза обведены черными кругами, губы синюшные, а кожа лица отдает прямо-таки зеленью весенней листвы.

Так вот ты какой, Ормо Коготок.

– Лежи, не вставай! – Кондотьер жестом остановил приподнимающегося на локте помощника. Подошел к лежанке, отстранил ссутулившегося на складном табурете человека в солдатской рубахе. Уселся. – Ну, здравствуй, Ормо.

– Да уж, – страдальчески скривился Коготок. – Чего-чего, а здоровье мне не помешает… – И добавил: – Я рад, что ты вернулся живым, Кулак.

– Я-то вернулся… – тяжело роняя слова, проговорил седобородый. – А вот Мелкий – нет. А еще Легман, Карасик, Брызг, Мигуля, Тычок…

– Война есть война. – Болезнь, изнурившая тело Ормо, не сумела сладить с его твердым духом. – Все мы знаем, на что идем. Вам удалось взять ландграфа?

Кулак покачал головой:

– Нет. Все смерти впустую…

Сгибаясь в три погибели, под навес забрался Мудрец. Выпрямился, упираясь головой в матерчатый потолок, оперся на двуручник. Шумно втянул носом воздух:

– Ого! Чувствуется толковый лекарь! Кто таков?

Солдат, которого кондотьер поднял с табурета, повернулся на звуки голоса Мудреца. Ростом он не намного уступал верзиле-наемнику. Светло-русые волосы, голубые глаза и раздвоенный подбородок. Уроженца Барна легко узнать в любой толпе.

Антоло попытался отвернуться или хотя бы прикрыть лицо ладонью, но округлившиеся глаза барнца ясно сказали – поздно.

Когда-то они учились на одном факультете. Вместе пили пиво и вино, бегали в «Розу Аксамалы», только табальцу больше нравилась рыжая Флана, а его товарищу – золотоволосая Алана. Вместе они загремели в тюрьму после драки с офицерами в борделе, вместе попали в армию. Служили в одном десятке до той самой ночи, когда Антоло освободил от колодок кентавра.

Конечно же, Емсиль – рассудительный и спокойный, мечтающий в совершенстве освоить лекарское дело, никогда не ноющий и не требующий жалости к себе – узнал его. Антоло вздохнул поглубже, как перед прыжком в ледяную воду, и шагнул вперед.

– Ну, здравствуй, Емсиль…

– Здоровее видали, – без всякой приязни отозвался барнец.

– Ты что, не узнал меня? – опешил Антоло. Поймал заинтересованный взгляд Пустельги. Пояснил: – Это свой.

– Да? Уверен? – Глаза воительницы нехорошо сверкнули.

– Свой, свой, – поспешно закивал табалец.

– Тогда поболтайте где-нибудь в сторонке! – Сильные пальцы Пустельги схватили парня чуть повыше локтя. Второй рукой женщина вцепилась в рукав Емсиля, возвышавшегося над ней на целую голову. Протащила их мимо удивленно приподнявшего бровь Ормо и качающего головой Кулака, вытолкнула из-под навеса, но не к толпе обменивающихся новостями наемников, а в противоположную сторону.

Еще раз оценивающе взглянула на солдата. Скрылась.