Петр Верещагин: Истинный король

Вдруг он с проклятьем ткнул мечом, сбросив лохмотья, в которые был закутан второй труп.

Убитый Бритаэлем «старик» умер самое малое лет сто назад – тело давным-давно разложилось, даже часть костей рассыпалась прахом.

Как становятся королями? Не князьками-риксами, которых выбирает совет вождей (даже если выбирать приходится из одного претендента на этот титул, как оно обычно и бывает), но настоящими королями, что превыше традиций кланов и сами устанавливают порядок и закон, – как становятся ими?

Нет, как и риксу, без дружины-фианны тут не обойтись: что ж ты за правитель, коли за тобой не следует основа твоего войска. Однако, грозные воины-fiennae не способны переломить хребет старым традициям... то есть переломить-то могут, традиции не более живучи, чем их последователи; но сделать так, чтобы слово правителя стало законом – такое под силу лишь...

Вот именно, думал Вортигерн, водя точилом по лезвию топора.

Король, царь, кесарь, неважно как он зовется – это действительно небожитель, сошедший на землю. Кто он, кем был рожден, не волнует людей. Земной властью, что несут мечи фианны и зубастые палицы вождей, их не удивить, но если люди ВИДЯТ в правителе власть небесную помимо земной – они сами назовут его королем.

Риксом-то он мог стать хоть завтра: собрать совет кланов Ллогрис, объявить вождям, что он по обычаю будет поддерживать в стране мир и порядок – и те, взглянув на саксонскую дружину за спиной Вортигерна, немедля поднесут ему серебряный обруч с семью сапфирами. Гэлы с саксами, конечно, никогда близкими друзьями-родичами не были, но fianna – на то и фианна, здесь связь воинского братства превыше семейных и клановых уз. Дюжина-другая чужеземных воинов у каждого из гэльских риксов в дружине имелась, давно минули дни Фиона Могучерукого, когда три сотни фиеннов были единокровными братьями рикса, в крайнем случае – кровными побратимами. Нынче в дружину принимали тех, кто готов был следовать за предводителем хоть на Серые равнины, а уж какого они роду-племени – да кого это интересует, кроме ревнителей былых традиций, провались они в царство Балора и Билиса! Дружина из одних лишь чужеземцев – необычно и странно, но такого рикса кланы бы приняли. Традиции не запрещали, а до большего вождям не было дел.

Вот именно потому Вортигерн не желал для себя звания рикса, звания, дарованного вождями кланов, звания, данного людьми. Большего хотел он, рожденный в час кончины Аттилы-гунна, вождя вождей... Великого царя, обладателя небесной власти. Дрожащая Империя и жрецы Белого Христа звали Аттилу Бичом Божьим и поносили последними словами, но ведь разве Бич Божий может оказаться кем-либо иным, кроме как потомком небес? Или живут на земле силы, способные сравниться с мощью рожденных в небесах?

Десять лет назад Вортигерн присоединился к армаде Черного Брана и пошел на Империю. Десять лет назад он увидел, как рушится величайший на всей земле город, Рим, и рушится не в последнюю очередь из-за того, что правили там не цари, а всего-навсего их отдаленные потомки, которые не унаследовали власти небесной и оттого не могли удержать земной власти. Рим пал, с ним рухнула и большая часть Империи, а на развалинах ее начали возникать новые царства, ибо всякий вождь Большой Орды считал себя по меньшей мере богоравным королем – ну разве под силу простому предводителю варваров взять верх над державой, которая этих самых варваров пятьсот лет гоняла в хвост и в гриву? Не-ет, тот, кто победил Империю, никак не может стать меньше чем царем!..

Так они говорили (особенно хорошенько надравшись), и Вортигерн, которому тогда едва минуло двадцать пять. с ними соглашался. Да и сейчас был в принципе согласен: всякий, кто понял, как и почему пала Империя, может стать королем и оставаться им до смерти. Тот, кто станет королем, обретет и королевство: создать новое или вдохнуть жизнь в старое, невелика разница, и труд тоже невелик для истинного короля.