Анатолий Дроздов - Малохольный экстрасенс

– Как вам банкет, Дмитрий Иванович? – соседка улыбалась ему уже как-то загадочно.

– Вы меня знаете? – удивился он.

– Кто ж вас не знает? – с той же улыбкой сказала она, пряча зажигалку в миниатюрную сумочку. – Весь город только и говорит о маге-кудеснике.

– Издеваетесь? – сморщился он.

– Какое тут, – пожала она плечами. – Я вот к вам на прием собиралась, но боюсь, что не пробьюсь.

– Хотите, я скажу помощнику, чтобы вас пропустили без очереди, – предложил он. – Скажете ему ваше имя и… Вас как зовут?

– Анжелика, – она воткнула сигарету в пепельницу. – Видите ли, мои родители в свое время были без ума от маркизы ангелов. И другие тоже. Так что лучше – Лика.

– А по отчеству?

– Нет уж! – засмеялась она. – Лучше без него. И я не люблю без очереди, Дмитрий Иванович. Сейчас вы не могли бы?

– Прямо здесь? – растерялся он.

– Зачем? Я живу рядом. Идем?

Он пожал плечами и кивнул.

Они спустились вниз по широкой пустынной лестнице – Лика легко опиралась на его руку. Она была намного выше его, но Панова это почему-то не смущало. От Лики пахло приятно и чуть дурманяще – у него снова слегка закружилась голова.

На улице Лика достала из своей крохотной сумочки ключи, отперла дверцу изящной, похожей на игрушку машины.

– Прошу!..

Она и вправду жила недалеко – доехали они быстро. Квартира Лики была такой же нарядной и блестящей, как и ее автомобиль. Стены комнат, обшитые деревянными панелями, почти сплошь покрывали полки с книгами. Но, присмотревшись, Панов понял, что это не книги – видеокассеты. Пока хозяйка хлопотала на кухне, он украдкой забежал в туалет – давало себя знать шампанское. И здесь все было таким же глянцево-блестящим, но что более всего поразило Панова – тут тоже был телевизор, на специальном кронштейне под потолком.

Они выпили еще шампанского (Панов чувствовал себя неловко в этой квартире, поэтому согласился охотно). Осушив свой бокал, Лика поставила его на изящный столик с колесиками, который прикатила из кухни, и вопрошающе взглянула на него.

– Я сейчас, – засуетился он, вставая из кресла.

– Вы пиджак и галстук снимите, – снисходительно заметила она, – так вам будет удобнее.

Он смущенно кивнул и завозился с узлом галстука. Она следила за его движениями, странно улыбаясь. Затем тоже встала и сделала неуловимое движение. Черное вечернее платье мягко скользнуло на ковер; она оказались перед ним практически голой. Только узенькие кружевные трусики на загорелом теле. И в них она казалась более раздетой, чем на самом деле.

Он ошеломленно сглотнул слюну.

– Кажется так пациентка должна предстать перед доктором? – она явно упивалась произведенным впечатлением.

– Не обязательно, – хмуро буркнул он, – у меня не обязательно. А вы кем работаете? – спросил он первое, что пришло в голову, – лишь бы не молчать.

– Я? – она засмеялась. – У меня хороша работа, Дмитрий Иванович, – подруга большого человека. Он там остался. Вы не волнуйтесь – сегодня уже не придет. Успел набраться, козел старый: горе у него – племянница в больнице.

Она тряхнула головой, и тяжелые волосы медного отлива блестящей волной упали ей на грудь, скрыв одно из мягких больших полушарий.

– Нужно раздеваться или нет, выяснять уже не будем. Прошу!

Она легла на диван, вытянула ноги и закрыла глаза. Он присел рядом и привычно провел ладонью над этим красивым загорелым телом. И не ощутил ничего. Оно было прохладным и чистым, это молодое здоровое тело.

– Я у вас ничего не нахожу, – хриплым голосом сказал он.

Лика открыла глаза и улыбнулась:

– Разве? А это? – она вдруг схватила его ладонь обеими руками и прижала к своей груди. Его пальцы глубоко погрузились в мягкое и упругое одновременно, он почувствовал, как в голове застучали молоточки. – Это как?

Он сердито вырвал руку.

– Не хотите? – она привстала и, опираясь на руку, насмешливо смотрела на него. – А может не можете? Мне говорили, что все экстрасенсы – импотенты, но я не верила. Теперь вижу… Может вам порнушку по видику крутануть – моему козлу помогает…

Панов ощутил, как сперло в груди. Незнакомое чувство, дикое и пугающее, овладело им; он уже не в силах был ему противиться. Он взмахнул рукой, и она со стоном упала на диван. Он не прикоснулся к ней; руки его были далеко от ее тела, но в то же время он ощущал, что держит ее, грубо и властно. Он двинул левой рукой, и она, томно застонав, развела ноги. Ладонь его скользнула над белым кружевным треугольником, и он вдруг физически ощутил, как его тело, упругое и горячее, вошло в нее, такое же горячее, но мягкое.