Инна Живетьева - Рунный след

Алешка пальцем ткнул в слухача и спросил ошарашено:

— А почему он не следит за Алькой?

— Может, она уже в столовой, одна сидит, — предположила Сима.

Алешка без всякого почтения захлопнул старую книгу, чем заслужил недовольное ворчание младшего хранителя.

— Дай я хоть до конца страницы прочитаю, — уткнулся в строчки Влад.

— Какая тяга к учению, — съязвил Алешка вполне в стиле самого Влада. — А я пойду.

— Да все пойдем, — поднялся Славка.

Алька забралась с ногами в кресло, уткнулась лбом в колени. Ждать она не умела совершенно. «Считай это отдыхом», — посоветовала сама себе, но толку оказалось мало. Аля не умела не только ждать, но и откидывать ненужные сомнения. Ведь решила уже, высказалась, — все! Так нет — будет сидеть и перетирать одно и то же. Права или нет? Может, сделала только хуже? Мысли ходили по кругу, обрастали несуществующими подробностями, и вскоре Альке начало казаться, что совершила она глупость несусветную.

Сколько прошло времени, прежде чем она подняла голову — было непонятно. За окном почти стемнело, наверное, уже наступило время ужина. Судя по всему, желудок думал то же самое, и Алька пришла в раздражение. Черт побери, ну неужели никто не озадачился ее торчанием в этой сырой комнате? Девочка представила, как ребята садятся за стол; слуга вносит супницу, исходящую аппетитным паром, и сглотнула слюну. В ее воображении Алешка опустил ложку в тарелку и небрежно сказал: «За это время можно было все путешествие в деталях описать. О чем она там треплется?»

Алька в ярости запустила пальцы в волосы, растеребила прическу. Освобожденные прядки мягко упали на шею. Девочка соскочила с кресла, хрупкие деревянные шпильки посыпались из подола на пол, но Альке было не до них. Она металась по комнате — двенадцать шагов до двери и обратно, — и шепотом проклинала дрида, ведунов и всех тэмов скопом.

Единственным результатом стало то, что она согрелась — в помещении было прохладно, тонкая ткань блузки отсырела и неприятно липла к телу.

Аля попыталась выглянуть в окно, но не достала и до подоконника. Снизу можно было рассмотреть только кусочек темнеющего неба и стену соседней башни. Девочка решительно ухватилась за тяжелое кресло и попыталась пододвинуть его к стене. Ножки проехали по полу с таким грохотом, что будь кто в соседних комнатах — подскочил бы в испуге. Аля стиснула зубы и продолжала толкать кресло. Долбиться в дверь она не решилась — все-таки Дмитр исполнял приказ князя — так почему бы не пошуметь законным образом?

Соседей не оказалось, или же они были не любопытны, и Аля без помех дотащила кресло до стены. Встала коленками на сиденье, протерла ладошкой запыленное стекло и выглянула наружу: пустой внутренний двор тремя или четырьмя этажами ниже; кусок стены и башня закрывают все остальное. До башни не больше трех метров, и одно из ее высоких стрельчатых окон оказалось вровень с Алькиным. Жаль, свет там не горел и нельзя разглядеть, что за ним — комната или коридор. Светилось только одно окошко — квадратное, под самой крышей. Аля удивилась: кто мог жить на такой высоте?

Девочка долго прислушивалась, но услышала только звон в ушах и с досадой помотала головой. Освобожденные от шпилек волосы щекотали, и это почему-то напомнило Але путешествие. Стало горько — они тогда и представить не могли, что их путь закончился таким образом.

Она погасила шар и забралась с ногами на подоконник. Прислонилась спиной к широкому проему, стянула юбку вокруг щиколоток. В последнее время происходило с ней что-то странное — любые, самые незначительные вещи, запахи, жесты заставляли вспоминать Алешку.

Вот и сейчас — посмотрела на темное небо в разрывах облаков и подумала о ночевках в поле. Блестевшие в колодце двора лужи напомнили водопад и обиду — она Алешке не интересна. Поза на подоконнике отозвалась картиной тренировок. Альку гоняли меньше остальных, и остаток вечера она обычно проводила, наблюдая за учебными боями. И замечала нечто, что возмущало ее до глубины души — Славка не прощал Алешке ни малейшего промаха. Заставлял отрабатывать приемы, даже когда друг уже на ногах не держался от усталости. Владу мог простить, перенести что-то на завтра, Алешке — никогда. Алька как-то не выдержала и перед сном высказала свое возмущение Симе. Та не удивилась:

— Просто он за Лешку больше боится, — и замолчала, предоставив Альке додумывать остальное.

А жесткий камень в роли сиденья ассоциировался всегда с одним — с поцелуем на испытании в горном племени. Это немного напрягало: что теперь она так и будет кружить в мыслях вокруг Алексея? «Как щенок на веревочке», — с досадой подумалось ей.