Александр Руджа - Морфо и лань (СИ)

Что если бы меня не стало?

Растаяла, испарившись в напоенным влагой утреннем воздухе, пропала, как детский сон, как далекое смутное воспоминание?

Была бы твоя жизнь такой же, или она потеряла бы что-то почти незаметное, но в конечном счете такое важное?

Знаешь ли ты?

Знаешь?

Чертова камера. Стандартные размеры, шесть на восемь футов, мне в таких приходилось бывать еще при жизни в славном — и теперь, к счастью, покойном — городке Аркадия-Бэй. Бетонный пол, стальные толстые прутья вместо стены спереди — обычное дело в захолустном полицейском участке. Но дело не в камере. Малышка была права — что-то было неправильно в самой ситуации.

«Что бы я ни делала, он всегда арестовывает нас», — выпалила она мне горячим шепотом на ухо, когда мы только вышли из машины. Надо было действовать уже тогда, черт, и правда ведь можно было… Броситься в ноги, сбить на землю, отобрать оружие — нас было двое, довольно сильных для своего возраста, могло получиться. С другой стороны, если Малышка не предложила такой вариант и даже не намекнула на него, это могло значить, что ничего хорошего из него никогда не выходило. Коп мог дотянуться до оружия — черт, он скорее всего дотянулся бы — и тогда все быстро превратилось бы из «непонятное дерьмо» в «смертельное дерьмо с пулей в кишках». Не лучший вариант.

Умирать в параллельной реальности, конечно, не так больно, как в жизни, но тоже неприятно.

После нашего выхода из машины, полицейский быстро и грубо, хоть и корректно, прохлопал и обыскал нас. Счастье, что на мне больше не было травы и таблеток — не хватало еще усугубить нашу незавидную ситуацию «незаконным владением». А делать тест на «вождение под воздействием» коп не стал, видимо, мы выглядели достаточно адекватно, даже несмотря на кровотечение у Малышки.

А потом он снял очки, аккуратно положил их в футлярчик, который вытащил из кармана, спрятал футлярчик обратно и ровным голосом сказал:

— Руки за голову, обе. Стать на колени. Вы арестованы.

— Какого черта? Офицер, мы…

— Стать на колени! Руку за голову! — в голосе зазвенел металл, патрульный быстро и привычно расстегнул кобуру. Взгляд у него был спокойный, равнодушный. Стрельнет, не задумываясь — если повезет, сначала в ногу. Но может и не повезти. Из ста пуль, выпускаемых из табельного оружия нью-йоркскими полицейскими, в цель попадают две, попадалась мне когда-то такая статистика. В Орегоне ситуация вряд ли сильно отличается в этом плане.

Я ничего не понимала, но взглянула на Малышку — расширенные, полные ужаса глаза, ни кровинки в лице — и подчинилась. Это только в кино копы трогательно спасают кошечек с деревьев, переводят через дороги благообразных старушек и, не задумываясь, жертвуют собой ради общего блага. В жизни все не так, и термин «полицейский беспредел» выдумали вовсе не в заснеженной России. Но понятнее ситуация от этого все равно не становилась.

Это выглядело, как заранее продуманный план, вот что. Остановить, обыскать, арестовать, доставить в участок… а что потом? На маньяка он не походил, так что насилия, наверное, можно было не опасаться. С другой стороны, ожидание неизвестно чего было ненамного лучше.

— Офицер… — позвала я, добавив в голос просительности. Никакого эффекта, каменные физиономии больших ребят на горе Рашмор и то, наверное, отзывчивее [5] На горе Рашмор, штат Южная Дакота, высечены головы четырех американских президентов. . А снаружи, кажется, понемногу темнело — в расположенное высоко под потолком зарешеченное окно влетали длинные закатные лучи, и от них вся комната приобретала какой-то красноватый, кровавый оттенок. Это мы здесь, получается, уже несколько часов сидим.

Коп запустил нас в камеру легко, сразу обеих, не отобрав поясные ремни и шнурки. Да что шнурки, он даже сумки нам оставил со всеми телефонами и фотоаппаратом Малышки. Что тоже было, если я верно помню, чудовищным нарушением правил. Вдруг мы дочери президента Соединенных Штатов, и сейчас из-за дальних холмов нам на помощь прискачет механизированная кавалерия? Но копа, по всей видимости, такие мелочи не волновали — сидел себе у себя в офисе и занимался повседневными обязанностями. А может, он точно знал, кто мы такие. Ситуация становилась, как у Алисы, «все страньше и страньше» прямо на глазах.

— Офицер, пожалуйста… — сказала я как могла жалобно. Что хорошо в таких вот маленьких участках — офис и камеры находятся близко. И хотя видеть его я не могла, звуки указывали на то, что коп был рядом. Поскрипывал стул, пощелкивали клавиши на клавиатуре, бормотала что-то неразборчивое полицейская рация. Он был в участке один, это немного сбивало с толку — в тех, где я была раньше, кто-то постоянно входил, точнее, вваливался, иногда таща закованного в наручники подозреваемого, иногда — картонные подносы с пиццей или пончиками и кофе. Это придавало жизни даже такому затхлому месту, как полицейский участок, делало его настоящим, превращало в место, где обитают живые люди.