Наталья Резанова - Песнь крови

Когда под утро, утомленный танцами, Франсуа отошел, дабы освежиться вином, красавица исчезла так же неожиданно, как появилась. Принц послал разузнать о ней своего лютниста Орильи, который совмещал, помимо сугубо музыкальной, должности секретаря, сводника и главы шпионской службы, но тот не смог ничего сказать точно.

– Ее выезд и в самом деле свидетельствует о богатстве и знатности. Но вот герб на карете стражники не смогли описать…. Что вы хотите, монсиньор, солдатня…. Одни утверждают, что на гербе была крылатая змея, а другие – черный лебедь. Крылатая змея, помнится, была в гербе у Лузиньянов, а лебедь есть в гербах многих родов… Баварского, например… правда, там он белый…. Возможно, кто-то из католических князей Германии пытается начать с вами свою игру…

Но принц пропустил мимо ушей последнюю часть фразы.

– Лузиньяны? Короли Кипра? Но ведь род пресекся сто лет назад?

– Кажется, потомки по женской линии еще здравствуют…если монсиньору угодно, я наведу справки.

Принц рассеянно кивнул.

– Странно. Ведь Лузиньяны всегда считались южанами, но они изначально из здешних краев…. В родстве с первым Анжуйским домом, Плантагенетами, сьерами де Ланже…. Кстати, – его мысли сделали скачок, – какое отношение к ним имеет Юбер Ланже, которого присылает к нам Вильгельм Оранский?

– Насколько мне известно, никакого. Он низкого происхождения, но имеет большое влияние среди гугенотов.

– Порученец Вильгельма Молчаливого, как же…

– И наставник Филипа Сидни, одного из вождей английских протестантов…

– …а также зятя Уолсингема. Они оба беспрестанно настраивают против меня Елизавету. Если Ланже как-то сумеет повлиять на Сидни и Уолсингема, разъяснив им, что я – опора их единоверцев во Фландрии, возможно, вопрос о женитьбе сдвинется с мертвой точки…

Погрузившись в пучину политики, принц забыл о неизвестной красавице. А вот она о нем не забыла.

-

– Он мне не нравится. У него руки холодные. – Одиль фыркнула. – Принц-лягушонок!

Девушка не помнила, как оказалась дома. Должно быть, задремала в карете. А когда проснулась, то была в собственной постели, Жакмета возилась у очага. Крестная сидела в кресле, как прежде, кутаясь в плащ. Наряд из черного шелка исчез, лишь меховые туфельки стояли у постели.

Уже давно наступил день, но окна были прикрыты ставнями, и в доме царил полумрак.

– Ты хотела быть принцессой, значит, тебе нужно выйти замуж за принца. Франсуа Анжуйский – единственный принц крови во Франции, и он не женат. А что руки холодные, что поделать – у нынешних Валуа разжижена кровь. Ведь они изначально были слабой ветвью рода. Так же, как урбинские Медичи. Если бы королева Екатерина принадлежала к ветви нынешних герцогов Тосканских, потомков Большого Сатаны, это могло бы спасти ее детей. Но смешение двух слабых ветвей губительно…

– Сатаны? – с тревогой спросила Одиль.

– Успокойся, дитя, это всего лишь прозвище Джованни деи Медичи, храбрейшего полководца. Если б он не погиб молодым, судьба Италии, а то и всей Европы могла быть иной. В его жилах текла сильная кровь, кровь матери, Тигрицы Романьи. Младшие Медичи, его потомки, стали Великими герцогами…

Одиль подивилась, что крестная с таким знанием говорит об истории чужой страны, но потом вспомнила, что госпожа Сен-Этьен долгое время прожила в Италии.

– Крестная, зачем вы уезжали? – неожиданно для себя спросила она.

– Я искала… говорили, будто в Аквиле живут потомки первого Анжуйского дома. Но увы, это оказалось лишь легендой. И мои надежды создать новый Анжуйский дом связаны лишь с тобой., Одиль. Подумай, разве это не великое предназначение? А что до прочего… ты ведь помнишь сказку о принце-лягушонке?

– Конечно, помню… – Одиль хотела сказать, что это всего лишь сказка, но осеклась. После того, что произошло вчера, говорить такое было по меньшей мере глупо.

– Вот видишь. Быть может, твоя любовь сможет превратить лягушонка в прекрасного принца.

Из-за ставен они не услышали приближавшегося цокота копыт, и не увидели всадника. Когда в дверь забарабанили, Одиль сжалась под одеялом. Но после того, как Жакмета открыла дверь и на пороге показался крепкий мужчина с лицом, изрезанным морщинами и копной седых волос, она обрадовалась. Тому, что исчезло чудесное плате. Теперь он не сможет донести той, кто его послал. На всякий случай Одиль приспустила с постели край одеяла, чтоб закрыть туфли.

– Госпожа графиня сослала меня осведомиться о здоровье мадемуазель.