Пола Брекстон - Серебряная ведьма

И вдруг становится тихо. Слышны только шум дождя, барабанящего в старую металлическую крышу, и прерывистое, почти истеричное дыхание Тильды. Она ждет, прислушиваясь. Она знает, знает точно , что привидение ушло. Она осторожно толкает дверь, но та не открывается, потому что засыпана снаружи.

Оно не хочет, чтобы я умерла. Во всяком случае, пока. Оно хочет, чтобы я была заперта здесь. Но почему? Почему?

Мы встречаемся на рассвете. Резкие краски расцветили небо на востоке – оно покрыто ярко-алыми и малиновыми полосами, как будто день будет полон ярости и боли. Близко время летнего солнцестояния, когда ночь длится всего лишь несколько часов, и нынче утром мы встали рано, чтобы предать Хивела Грифида земле. Каждый мужчина, женщина и ребенок вышли из своих домов, чтобы проводить его в последний путь. Процессия печально покинула остров, прошла по берегу озера и остановилась в нескольких шагах от моей хижины. О выборе места для могилы Хивела было много споров. Он прожил жизнь как христианин, и священник требовал, чтобы капитана похоронили на земле монастыря рядом с церковью, дабы он упокоился с миром поближе к богу и его утешали молитвы монахов.

Бринах хотел, чтобы капитана похоронили как воина в величественной гробнице. Я же сказала, что душе Хивела нужно не утешение, а мщение. На этом мы и сошлись. Ибо когда была определена кара для его убийцы, вопрос о том, чтобы воина погребли вместе с другими христианами, отпал сам собой. У их бога нет наказаний, назначаемых старой верой. И священник тут же отступил, когда узнал, как поступят с убийцей.

У Хивела не осталось ни жены, ни детей. У него был единственный смысл жизни – служение принцу. Они с Бринахом любили друг друга, как товарищи по оружию, как братья, и принц сейчас безутешен. Его сердце скорбит, и никто за столом не займет место его друга. Когда мы все собираемся на выбранном для погребения месте, гроб с телом Хивела опускают в глубокую рану на теле земли. Священник стоит рядом и читает свои молитвы. Многие женщины и дети плачут. Бринах и его воины стоят молча, но и они не могут скрыть своего горя. Когда христианский обряд заканчивается, вперед выхожу я. На мне нет церемониального головного убора из волчьей шкуры: обстоятельства сегодня слишком печальны и носят слишком личный характер. Я облачена в красный шерстяной плащ, а мои волосы покрыты капюшоном. Я веду Тануэн за руку, идя медленно, чтобы она могла пройти это короткое расстояние сама. Она одета в такой же, как у меня, красный плащ с капюшоном, подаренный ей отцом, но ее капюшон откинут – волосы блестят на солнце, как и золотая гривна на ее шейке. Как и должно, мы провожаем Хивела в последний путь вместе. Он любил мою дочь и умер, защищая меня. Когда-нибудь она займет мое место прорицательницы. Ей надо будет многому научиться.

Крышка гроба еще открыта, чтобы мы все могли попрощаться с Хивелом. Он лежит со скрещенными руками, держа в правой руке меч, вокруг его тела уложен погребальный инвентарь: серебряные блюда, кубки, оружие, дорогие одежды – в загробном мире он не будет нуждаться ни в чем. Он не боялся смерти. Ни один человек, сохранивший в сердце старую веру, не имеет причин ее страшиться. Он знал: на том свете будет встречен с почетом и, умирая, сожалел лишь о том, что не пал как воин, на поле битвы. И о том, что вынужден покинуть своего принца. Мы все должны испытывать горечь оттого, что ему пришлось уйти из-за злых чар. А я буду идти по жизни, зная, что он принял смерть, предназначавшуюся мне. Никакие успокоительные слова Бринаха не изменят эту мучительную истину.

Все молчат, пока я молюсь за душу Хивела и прошу богов с честью принять его в потустороннем мире. Тануэн тонко чувствует настроение собравшихся и мой настрой. Она тоже стоит тихо, вглядываясь в лежащую фигуру человека, которого хорошо знает, и словно спрашивая: почему он не двигается? Наконец она сжимает мою руку немного крепче и шепчет:

– Он спит!

Мы вместе опускаемся на колени на краю могилы, и Тануэн кидает в гроб один-единственный цветок – благоуханный ландыш, символ чистоты. Я наклоняюсь и осторожно вкладываю в руку Хивела маленький глиняный флакон, заткнутый деревянной пробкой. Это не обычный сосуд, ибо в нем заключено колдовское зелье. Я налила в него сока красавки и корней дуба и воды из самых глубин священного озера и произнесла над ним древнее заклятие. Это волшебство необходимо, чтобы Хивел спал спокойно. Чтобы он был справедливо отмщен, ему придется терпеть общество злобной соседки – нельзя оставить его без защиты. Тануэн и я возвращаемся на свое место подле семьи принца. Венна не смотрит мне в глаза, да и как бы она посмела? Мы обе знаем, что это она подослала ко мне Несту с заколдованной змеей. Но Бринах все равно не хочет слышать ничего дурного о жене и предпочитает верить, что ее прислужница действовала по собственной воле, руководствуясь своими амбициями и завистью ко мне. И, конечно, у меня нет доказательств. Он глух к истине, и я боюсь, что эта глухота отчасти продиктована чувством вины, которое гложет его каждый раз, когда он смотрит на нелюбимую и бесплодную жену. Каждый раз, когда уходит от нее ко мне. Но я уже знаю правду. Мирный договор, заключенный Родри с королевой Этельфледой, служит лишь его собственным целям: он знает, что брака сестры с принцем уже недостаточно, чтобы сохранить влияние его семьи. Неста приходила ко мне по приказу Венны, а та действовала по наущению брата. Мир, которому так радуется принц Бринах, еще менее прочен, чем тонкий слой почвы, покрывающий лежащую на северном берегу озера топь. Если Родри не может избавиться от меня и Тануэн сам, то в дело вступит королева Мерсии. Я знаю это. Я видела. И теперь смысл моего видения ясен. Перемирие нужно было Этельфледе лишь для того, чтобы выиграть время и собрать войско. Родри предал зятя. Я в этом уверена. От него так и разит изменой.