Маргит Сандему - Лихорадка в крови

В Габриэльсхюсе начался переполох. К Тристану и Танкреду прибыл гонец с известием, что они должны тотчас присоединиться к армии в районе Дюрехавена. Доминик оказался в щекотливом положении.

Шведский курьер во вражеской стране! Анетта была в отчаянии и не знала, как они с Микаелом доберутся теперь до Стокгольма — ведь им предстояло пересечь местность, охваченную войной… А их бедный сын!..

Сесилия пришла в крайнее возбуждение. В поместье слишком давно не нарушалось мирное течение жизни. Все понимали, что истинный смысл происходящего не доходит до ее сознания, и что она не отдает себе отчета в том, что ее сын и внук отправились на войну, где им предстоит сражаться с Домиником, внуком Тарье Линда.

Норвежская ветвь семьи сохраняла относительное спокойствие. Их корабль должен был выйти из Копенгагена через неделю, но оставаться в Дании так долго они не могли. На другое утро в Норвегию отправлялась торговая шхуна, и они решили плыть на ней.

Наступило время прощания. Неожиданные события и страх его ускорили.

Хильда предложила Анетте и Микаелу поехать с ними в Норвегию, откуда им было бы легче перебраться в Швецию. Те с благодарностью приняли это приглашение.

Ирмелин наконец разрешили вернуться домой в Гростенсхольм, Хильда не могла больше обходиться без ее помощи. Ни Ирмелин, ни Никлас еще не были готовы к тому, чтобы жить по соседству и потому с них взяли слово избегать встреч друг с другом. Влюбленным сочувствовали, но и рисковать не хотели. Ирмелин же радовалась, что снова вернется домой.

Последнее, что видели норвежцы, покидая Габриэльсхюс, это фигуры двух женщин на крыльце. Старая, сгорбленная Сесилия долго махала им вслед. Рядом с ней застыла прямая, как свеча, Джессика.

Праздник кончился. Гости разъехались. Дочь Джессики навсегда покинула отчий дом. Муж и сын отправились на войну.

Виллему, которая до сих пор держалась стоически, неожиданно переполошила всех.

— Я даже не попрощалась с ним! — горько рыдала она, сидя в карете. — Он уехал прежде, чем я проснулась. Мы не успели и словом перемолвиться, а мне нужно было так много сказать ему!

— У тебя было довольно времени для разговоров, — сказала Габриэлла. — Успокойся, Виллему! Доминик поступил так ради вас обоих. Он сказал нам, что у него нет сил проститься с тобой.

«Он должен был обнять меня на прощание, — с отчаянием думала Виллему. — Я так ждала этой минуты, этого объятия, пусть даже самого короткого. Ни о чем другом я не просила. Но они отняли у меня и эту малость».

— Почему он не поехал через Норвегию, как все остальные? — сердито спросила она.

— Потому что в Швеции сейчас идет война, — терпеливо, как ребенку, объяснила мать. — Он королевский курьер, и у него важная миссия. Шведский король стоит сейчас со своей армией по другую сторону Эресунда. Доминику нечего делать в Норвегии.

— А как он переберется через Эресунд?

— Связь прервана еще не полностью. Он собирался заплатить какому-нибудь рыбаку, который переправил бы его как можно ближе к расположению шведов, а там он мог бы добраться до берега вплавь.

— Но это опасно! — воскликнула Виллему. — Ведь он может утонуть.

— Доминик хорошо плавает, — вмешался в разговор Калеб. — Курьер должен уметь все. Не тревожься за него, Доминик не пропадет.

— Какое безумие, — прошептала Виллему.

— Что именно?

— Война, конечно. Скандинавские страны должны дружить. Смотрите, как война разъединила наш род!

— Да, война всем в тягость, — согласился Калеб. — Во всем виновато это проклятое желание быть лучше других.

Всю дорогу до Копенгагена Виллему сидела как на иголках. Свое нетерпение она старалась передать лошадям. Неужели она не обладает силой внушения? Скорей, скорей, думала она. Может, он еще не покинул Копенгаген? Может, ждет меня у причала, чтобы проститься?

Ну скорее же, скорее…

Копенгаген напоминал большой муравейник. Кругом сновали люди, кто с узлами, кто с нагруженной доверху тележкой, — все спешили припрятать свое имущество понадежнее на случай, если в город войдут шведы. У всех еще было свежо в памяти нападение на Копенгаген, предпринятое Карлом X Густавом.

Но солдаты были спокойны. Они знали, что на этот раз преимущество на стороне Дании. Армия была готова подняться на корабли, которым предстояло доставить ее в Хельсингборг.

В гавани царила неразбериха. Виллему и ее родные не сразу нашли шхуну, уплывавшую в Норвегию. Потом начались переговоры со шкипером. Они были не единственные норвежцы, которые хотели вернуться домой, к тому же плыть через Каттегат было небезопасно.