Маргит Сандему - Ангел с черными крыльями

— Мне… мне пришлось в спешке снять их, чтобы они высохли, потому что влага проникла через одежду.

— Ладно, пусть будет так! Но я устала после дневной скачки (при этом Тула невольно допустила двусмысленность и сама улыбнулась). Думаю, мне пора ложиться спать.

— Да, конечно, дитя мое! Я же не смогу заснуть, мне придется провести ночь в молитвах…

— Рано утром я покину дом, так что мы больше не увидимся…

Пастор с облегчением вздохнул.

Эти бесконечные пустоши… Раздолье для воров и разбойников. Но Туле повезло, ей почти никто не встречался. Один раз она слышала рычанье зверя поблизости и пришпорила коня. Но все обошлось, ничего не случилось с ней в пути.

После случая с пастором она стала испытывать к себе еще большее отвращение. Ей казалось, что она больше не смеет называть себя Тулой Бака. В душе ее были печаль и мрак. Почему на ее пути постоянно встречались все эти безумства? Почему она вела себя, словно какая-то сука?

Все дело было в том, что ей казалось это забавным. Сожаления приходили потом. Как у пьяницы, который не может отказаться от вина, а потом горько раскаивается в этом.

Последняя ночь, последний постоялый двор. После этого она вынуждена будет ночевать на пустоши — много ночей подряд, и это ее изрядно утомит. Постоялый двор на вид был довольно-таки приятным местом.

Ей подали очень приличный обед, а на другом конце стола сидели солдаты или же офицеры младшего ранга, она точно не знала. Во время еды на нее без конца посматривал какой-то смазливый и в то же время мужественный тип, молодой, но сильный и опытный на вид — и его взгляды распаляли кровь Тулы помимо ее желания. Ей совершенно не хотелось снова пускаться в эротические похождения, которые, кстати, у нее так и не получились; единственным ее опытом по этой части была жуткая встреча с насильником детей и детоубийцей много лет назад.

У нее выдался прекрасный день, и ей не хотелось портить его. По пути в эту деревню она встретила двух маленьких детей, стоявших у обочины рука об руку. Это было вдали от людей, и Тула остановилась. Дети были худые и жалкие, одеты в лохмотья. Девочка и мальчик.

Они отвесили ей глубокий поклон, и Тула спросила, куда они держат путь. Мальчик, который, судя по виду, был старше, дрожащим голосом пояснил, что они идут домой к бабушке. Тула спросила, далеко ли это, и оказалось, что им нужно в ту же деревню. И она посадила одного сзади себя, а другого — спереди. Дети были в восторге.

Поездка прошла великолепно, они смеялись и болтали. Казалось, бедняжки давно уже забыли, что такое смех. И Тула спросила их о том, как они живут. Немного помявшись, они сказали, что их отец умер, а мать вышла замуж за другого человека, который вовсе не ласков с ними. У них появилось множество младших братьев и сестер, его собственных детей. И они сбежали из дома — пусть она никому не говорит об этом! — и теперь направляются к бабушке, которая так плакала, когда их мать с новым мужем уехала из деревни.

Остановившись в дубовой рощице, она разделила с ними свои съестные припасы — тем скорее она приедет домой! Дети были очень голодны, но мальчик шлепал сестру по рукам, когда та хотела взять себе побольше. Тула дала им с собой по куску хлеба.

— А мать ваша не будет беспокоиться? — спросила она.

Подумав, мальчик ответил:

— Думаю, у матери и так хватает детей. Она всегда боялась, когда мы находились в той же комнате, что и наш приемный отец, боялась, что мы чем-нибудь разозлим его. Мама так устала от всего, и она знает, что мы всегда хотели к бабушке. Не думаю, что она будет искать нас.

— Может быть, и не будет, — согласилась Тула. — Но как ей будет не хватать вас! Можете быть уверены в этом. Обещайте, что навестите ее, когда подрастете!

Они пообещали. И поскакали дальше, болтая на ходу. Тула чувствовала себя с ними счастливой, все ее мысли о колдовстве, о злых демонах и малоприятных похождениях остались далеко позади. Пока она не прибыла на постоялый двор.

Она ссадила детей возле бабушкиного дома и проверила, есть ли кто-нибудь дома. Бабушка плакала от радости, увидев снова своих внуков, но в глазах ее Тула видела озабоченность. Она отдала ей свои последние деньги — на пользу детям, как она сказала, — а потом попрощалась с ними.

Все это согрело и размягчило ее сердце. И вот теперь встреча с этим мужланом снова возвратила ее к старому, гадкому.

«Суровый мужик», — подумала она. Наверняка он был командиром, поскольку солдаты вели себя с ним почтительно. Он был из тех мужчин, в кого моментально влюбляются женщины, желая видеть его слабым и беспомощным от любви именно к ней, и только к ней. И Тула не была исключением. Иметь такого мужчину поклонником и нежным любовником… Это было кое-что!