Маргит Сандему - Демон и дева

Девушка заторопилась вниз.

Хейке лежал на земле. Когда Винга подошла к нему поближе, он с усилием сел.

Им некогда было думать о том, слышал ли кто-нибудь шум от падения Хейке. Девушка помогала парню подняться.

— Как ты? — шепнула она ему на ухо.

Тот прошептал:

— Мне удалось спасти мешок. Я не упал на него.

— А ты сам?

— Ничего. Помоги мне встать. Нам надо убираться отсюда как можно скорее.

Поднявшись с помощью Винги, он постоял некоторое время, прислонившись к стене. Кивнул.

Девушка тем временем отыскала башмаки парня и помогла ему надеть их. Винга несла мешок в руках, а Хейке опирался на ее плечо. Они потихоньку двинулись со двора. Винга была счастлива. Она чувствовала себя так, словно у нее над головой появился нимб. Вот она и пригодилась Хейке, стала ему необходима.

Когда они отошли от Гростенсхольма на порядочное расстояние, Хейке смущенно произнес:

— Я прямо как медведь!

Он и вправду чувствовал себя смущенным, так как считал, что выглядит жалко. Он не понимал, что осчастливил Вингу тем, что зависел от нее.

Хейке впитал в себя с молоком матери, что женщины должны быть зависимы от мужчины, но не наоборот.

— Никакой ты не медведь, — жарко возразила она. — Как ты себя чувствуешь? Только ответь честно. Только не будь таким благородным и не отвечай туманно, вроде: со мной все в порядке! Я же вижу, что ты здорово ударился.

— Если честно, то я, кажется, отбил себе всю правую сторону. Руку, ребра и бедро. Справа все болит и горит, я даже думал, что потеряю сознание. Ты удовлетворена ответом?

— Вполне. Ногу не вывихнул?

— Немного болит щиколотка. Ничего страшного. Ты ничего не заметила на первом этаже Гростенсхольма?

— Нет. А что видел ты?

— Ну да, ты же не можешь так же хорошо видеть в темноте, — взял Хейке реванш. — Они начали перестраивать дом! Мы и вправду успели в последний момент! — Хейке остановился: — Мы спасли сокровище, Винга! Мы унесли все, что там было! Разве не здорово?

От радости он обнял девушку за талию.

Винга тотчас же прильнула к нему, обвила руками за шею и радостно выдохнула:

— Да. Я счастлива.

Мешок соскользнул с плеча Винги и ударил Хейке по больному место. Он приглушенно вскрикнул. Винга тотчас отпустила его.

— Ой, ты же весь в крови! Вся рубашка промокла, — в ужасе воскликнула девушка.

Позади них, в усадьбе, яростно залаяли собаки Снивеля. Видимо, Дида прекратила свои чары. Теперь псы могли беситься сколько угодно. Воры были далеко.

Хейке решил найти другой путь назад. Он боялся за босые ноги Винги. Но колючки были повсюду. И потому ему снова пришлось нести девушку.

— Только не на спине, — бесцеремонно проговорил он, думая при этом вовсе не о своих ранах. — Лучше я понесу тебя на руках.

— А сможешь?

Он только фыркнул.

И взял ее на руки. Винга положила голову на плечо Хейке. Руками нежно обняла за шею. Парень старался не думать о боли в плече и руке. Иногда мешок ударял его по больным местам.

— Как мне хорошо, — пробормотала Винга, прижавшись виском к щеке Хейке. — Знаешь, когда я думаю о том, что ты мог не появиться тогда у меня на усадьбе, меня прямо мороз по коже продирает.

Он хорошо понимал ее. В то же время парень был совсем сбит с толку. Он привык к тому, что с первой же встречи люди стараются держаться от него подальше. Винга же приняла его сразу — таким, каков он есть. Иногда даже казалось, что она влюблена в него.

А вот это совсем ни к чему. Надо как можно скорее показать ей обычных людей — тогда девушка сразу почувствует разницу.

А вообще-то зря он привязался к Винге, — чем сильнее привяжешься, тем тяжелее будет удар, когда она вдруг обнаружит, что существуют мужчины красивее его.

Она еще совсем девчонка. И что она знает о любви, хотя бы о мимолетной влюбленности?

Нести ее было непросто. Прекрасные волосы постоянно попадали ему в нос, руки мягко обвивали шею, кончики пальцев нежно щекотали подбородок, глаза горели детским восторгом от желания порезвиться.

Забыв про свою гордость Хейке не выдержал и спросил:

— Винга, ты совсем не считаешь меня отвратительным?

Наклонив голову, девушка пытливо взглянула на него. Уже почти рассвело, но каждую черту лица было невозможно разглядеть.

— Если кому нравятся демоны… то ты прекрасен!

Спросить, нравятся ли ей демоны, он не решился. С его стороны это было малодушием. Чтобы он не услышал ответ!

Жестче, чем хотелось, он опустил ее на землю.

— Тут ты уже можешь идти сама. Колючек больше нет.