Маргит Сандему - Демон ночи

Женщина и мужчина переглянулись. На вид они были состоятельными и образованными, из высших слоев общества, обоим было лет по пятидесяти. Мужчина кивнул ей:

– Продолжай!

– И тут я подумала о ребенке, который мог еще быть жив, и… хотя мне и было ужасно дурно…

– Могу себе представить, – тихо сказала женщина. – Ты очень толковая!

– Но я пришла слишком поздно, – снова заплакала Ванья. – Я оказалась нерасторопной!

Отложив ребенка в сторону, женщина вытерла носовым платком руки и обняла Ванью.

– Не плачь, дитя мое, ты уже ничего не могла поделать. Этот ребенок умер бы через несколько дней, он был… нежизнеспособный.

Вздохнув, Ванья вытерла слезы. И она впервые внимательно посмотрела на лежащего в траве ребенка.

Вскрикнув, она отскочила в сторону. Возле кустов ее наконец стошнило.

Потом она вернулась обратно, бледная и обессиленная. Тем временем мужчина привел немного в порядок тело бедной Петры, насколько это было возможно.

Нагнувшись, Ванья стала рассматривать мертвого ребенка. Было совершенно ясно, что он был нежизнеспособен, и для него было просто благословением то, что он не смог выжить. Имея такие широкие плечи, он наверняка убил бы при рождении свою мать.

Это был мальчик, и в чертах его лица Ванья узнала все признаки меченых Людей Льда. Она видела фотографию своего отца Ульвара. Эта фотография была спрятана в самом нижнем ящике комода, где она случайно нашла ее и спросила, кто это… Она читала описание внешности Ханны, Гримара и других меченых. Мертвый ребенок был прямо-таки копией меченого из рода Людей Льда, но, конечно же, таковым не являлся, поскольку некому было произвести его на свет. И внешность его была обусловлена явно другими причинами. Это был совершенно уродливый ребенок, части его тела – руки, ноги, спина – были несоразмерны друг с другом. Она знала, что такие дети обычно не донашивались до конца положенного срока – сама природа уничтожала этот ошибочный вариант. Юная Петра не могла знать об этом.

– Она так боялась, что у нее заберут ее ребенка, – всхлипнула Ванья. – Это было последнее, что она сказала перед смертью. Бедняжка!

– У нее не было оснований для такого страха, – печально произнесла женщина. – Ребенок уже был мертв.

– У нее был еще один, – сказала Ванья. – Девочка. Но я не поняла, что она сказала…

– Не нам судить ее, – сказала женщина. – Мы ничего не знаем о ее жизни.

– Спасибо! – сказала Ванья, всхлипнув. – Спасибо за понимание! Я чувствую свою вину перед ней. Мужчина поднял ее за плечи и сказал:

– Тебе нужно немного постирать свою одежду в озере. А потом отправиться домой. Все остальное мы возьмем на себя, для тебя это слишком трудное дело. Скажи нам только свое имя и адрес, с властями мы все уладим.

Ванья еще раз поблагодарила их и пошла домой, совершенно потрясенная происшедшим.

Как и следовало ожидать, ее бабушка стояла уже в прихожей, строгая и непримиримая.

– Могу ли я узнать, где провела ночь молодая фрекен?

– Ночь? Я вышла из дома утром.

Бабушка недоверчиво поджала губы.

– Ты по утрам устраиваешь купание прямо в одежде?

Устало и подавленно Ванья сказала:

– Я пыталась спасти две человеческие жизни. Но мне это не удалось. Мне не хочется говорить об этом.

Когда она хотела уже уйти, белая, холеная рука жены священника вцепилась в ее руку.

– Не хочешь говорить об этом? Зато я хочу! Что это еще за небылица?

– Это вовсе не небылица, – ответила Ванья и снова заплакала. – Думаю, об этом завтра будет написано в газетах. А теперь я хочу побыть одна! Целый год я пыталась угодить вам, но не услышала и слова похвалы, одни только нарекания, мне не разрешили даже поехать летом домой, а когда я говорю правду о том, что произошло сегодня, мне не верят! Я хочу домой, я не могу больше выносить это лицемерное притворство!

С этими словами она убежала в свою комнату, хлопнув дверью, а старая дама осталась стоять на месте, как вкопанная.

Она лежала на постели и плакала до тех пор, пока не уснула от изнеможения. Никто не приходил и не справлялся о ней, никто не звал ее к завтраку, обеду и ужину.

И для Ваньи это не имело никакого значения.

Тамлин пригрозил ей, что если она вышвырнет его вон, он будет приходить в ее сны, и это будет вовсе не забавно. Он будет докучать ей своими вопросами, будить ее, выпытывать, какие у нее планы, как она относится к Тенгелю Злому, и вообще надоедать ей. Именно так он вел себя по отношению к другим членам семьи. И ей уже не пришлось бы рассчитывать на его благосклонность или особое расположение.