Маргит Сандему - Дом в Эльдафьорде

— Но ведь теперь из его родни уже никого не осталось? — спросила женщина. Крестьянин опустил глаза.

— Э-э-э… да, осталось, но… этот человек… сошел с ума. Его признали недееспособным.

— Неужели?

— Да, он вел себя не совсем… подобающим образом. И после того, как у него отобрали дом, он стал заглядывать в окна и пугать постояльцев. А теперь он… Да, теперь он под замком.

— Как все это трагично! — сказала женщина. — Когда же это случилось? — Два-три года назад. Ее муж спросил:

— Ты сказал «постояльцев»? Их здесь много? Сколько же?

— Нет, всего двое человек… — пробормотал в ответ крестьянин. — Людям трудно жить в этом изолированном от мира фьорде.

Муж ничего не сказал, только прикусил губу. Они прибыли в этот богом забытый Эльдафьорд вовсе не из-за его здоровья. Они вынуждены были бежать от разъяренных клиентов, деньги которых он присвоил себе. Лучше переждать определенное время, решили они. И самым подходящим для этого местом на земле был Эльдафьорд, о существовании которого никто даже не слышал. Крохотная деревушка у излучины фьорда, которую не видно с кораблей, проплывающих мимо. Местное население сплошь состоит из стариков. И на крутых, обрывистых склонах, нависших над узкой полоской берега, невозможно было строить новые дома.

Превосходное место для того, чтобы скрыться от посторонних глаз!

— Но этот дом кажется таким великолепным, — сказала женщина, — хотя это вовсе и не крепость.

Они стояли чуть выше Йолинсборга, на небольшом плато. Ветер играл внизу светло-зеленой листвой берез, трава была тоже зеленой и сочной, по-весеннему густой. Все дышало миром и покоем. Крестьянину Терье Йолинсону трудно было выбрать более подходящий день, чтобы всучить кому-то эту старую рухлядь.

Послышался чей-то крик. Они посмотрели вниз, на едва заметную тропинку. По ней бежала вприпрыжку молодая женщина.

Крестьянин сердито пробормотал что-то сквозь зубы. И поспешил вниз, ей навстречу.

Супружеская пара медленно направилась следом.

— Здесь нам будет хорошо, — сказала женщина. — Взгляни на этот дом! Да, я вижу более позднюю надстройку, но весь первый этаж построен в 1600-х годах. Какой длинный этот дом! И какие красивые окна! По-моему, второй этаж пристроен очень аккуратно.

Ее муж только кивнул. Он думал главным образом о том, какой выгодный контракт на аренду он заключил. К тому же крестьянин намекнул, что есть возможность купить этот дом. Неслыханно дешево! Этот дом можно потом сдавать. Под дачу для богатых людей. Или же разделить его на маленькие квартиры, а потом сдавать их внаем…

Мысли его постоянно вертелись вокруг денег.

По тропинке бежала молодая женщина. Она была очень похожа на своего деверя Терье, как, впрочем, и на всех остальных жителей деревни: ее темные волосы мягкими волнами падали на лоб, глаза были светло-серыми с таким темным ободком, что казались еще светлее, рот имел благородные очертания. Во всем облике этой женщины чувствовалось тепло и человеколюбие. Однако теперь на ее лице было выражение страха.

— Не думаешь ли ты снова сдать в аренду это жилье, Терье? — спросила она.

— Я уже сдал его, — ответил он и грубо схватил ее за руку. — Этот тип заинтересован в том, чтобы купить дом. Бывают же такие идиоты… Ну, ступай домой! Живо!

— Но ты не можешь так поступать!

— Заткнись, не ори, они могут услышать! Это был несчастный случай, чистая случайность, можешь ты это вдолбить в свою глупую голову? Ну, прочь отсюда!

— Нет, — упрямо сказала она. — Я не пущу никого в этот страшный дом!

— Ступай домой!

С силой ухватив ее за руку, он повел ее насильно вниз, где находился их двор. Войдя с ней в дом, он толкнул ее в комнату и запер дверь.

— Только разинь пасть, и я выброшу тебя отсюда вместе с твоим дьявольским отродьем! Только по моей милости ты живешь здесь!

— Это не так! — крикнула она из-за двери. — Этот двор и Йолинсборг получили в наследство трое братьев, и все должно быть разделено поровну! Теперь мальчик является главным наследником, и ты это знаешь, Терье! Ведь ты был младшим из братьев. Мальчик и я имеем такое же право жить здесь, что и ты, если не большее!

— Вы могли бы жить и в Йолинсборге. А теперь заткнись, Сольвейг.

Шаги его затихли, и она опустилась на колени перед детской кроваткой.

Прошептала тихо и проникновенно:

— Господи, милостивый Боже, помоги нам! Помоги моему малютке, избавь его от страданий! Сделай его здоровым, Господи! Прошу Тебя об этом уже много дней и ночей! И если невозможно прекратить его страдания, возьми его в свою святую обитель! Я прошу Тебя об этом, хотя он мое самое дорогое сокровище, единственное, ради чего я живу на земле!