Маргит Сандему - Кровавая месть

У Ирмелин был рассеянный, отсутствующий вид.

— Ах, это ты, Виллему? Где ты пропадала последнее время? В воскресенье я не видела тебя в церкви.

Виллему всегда находила повод, чтобы не сидеть, зевая, в церкви.

— Пойдем в мою комнату, — продолжала Ирмелин, — я как раз испекла пирог, чтобы как-то скрасить одиночество.

В комнате Ирмелин — совершенно не похожей на комнату Виллему, более светлой и нарядной, — они сели возле окна.

— Ты хочешь сказать мне что-нибудь особенное? — кокетливо спросила Ирмелин.

— Нет, просто хочу с тобой поболтать. Нам ведь обеим сейчас трудно.

Ирмелин вздохнула.

— Да. Мне кажется, что жизнь моя кончена.

— Моя тоже, — кивнула Виллему.

Но так ли это было на самом деле? Разве в ней не жили мечты о будущем, хотя она и старалась их не замечать?

— По крайней мере, когда дело касается любви, — добавила она.

— Да. Иногда мне хочется поставить на всем точку.

— Но ты не должна этого делать! — горячо возразила Виллему. — Я сама так думала, когда умер Эльдар, но мы не должны приносить горе своим родителям, ведь кроме нас у них никого нет.

— Я это знаю. Только мысль об этом удерживает меня…

Они замолчали.

— Ах, Ирмелин, — печально произнесла Виллему. — Я так понимаю тебя! Ее подруга выпалила:

— Иногда мне хочется, чтобы мы повторили поступок Таральда и Суннивы. Так, чтобы мы вынуждены были пожениться.

— И вы этого еще не сделали? — осторожно спросила Виллему, отрезая себе большой кусок пирога. Теперь их разговор перестал носить трагический характер, можно было перейти к менее захватывающим вещам, позволить себе вольности.

— Нет, ты с ума сошла! — воскликнула Ирмелин. Губы ее дрожали. — Но однажды мы были близки к этому…

— Эльдар все время хотел этого, — доверительно произнесла Виллему, — но я отказывала ему. Теперь я рада, что поступала так.

— Он целовал тебя? — прошептала Ирмелин.

К своему ужасу Виллему не могла вспомнить, делал он это или нет. Стыд и позор, если человек забывает такое!

— Конечно, — уклончиво произнесла она. — Но ты бы послушала, какие прекрасные слова он говорил мне перед смертью! Ах, это было просто божественно!

Ирмелин не интересовали такие высокие материи, .

— Ты чувствовала что-нибудь особенное, когда он бывал рядом?

— Когда он умирал?

— Нет, нет, когда он обнимал тебя.

Виллему мысленно увидела перед собой лицо, не имеющее никакого отношения к их разговору. Плутовские, сверкающие золотом глаза, черные брови, темные волосы.

— Что? Ах, да, когда он…

Она опять увидела это лицо, путающее ее мысли. Что-то она не припоминает, что именно чувствовала в объятиях Эльдара! Это было так давно.

«Исчезни, глупая рожа, мне надо думать об Эльдаре!»

— Нет, я точно не помню, — выдавила она. — Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Однажды, когда мы сидели рядом, я почувствовала что-то такое…

— И что же?

Нет, не могла же она сказать, что, думая об одном человеке, который вовсе не является Эльдаром, она чувствует, что у нее подгибаются ноги?!

— Ничего. А ты что чувствовала?

Выражение лица у Ирмелин стало мечтательным.

— Когда Никлас прижимает меня к себе, касается щекой моей щеки…

— И что же? — с интересом спросила Виллему.

— Тогда я чувствую, что не смогу остановить его, если он захочет чего-то большего.

Виллему почувствовала тоску: ей тоже захотелось пережить нечто подобное.

— Значит, вы бывали близки?

— Ах, да! Однажды мы чуть было не… Нет, я не хочу говорить об этом. Это для меня священное воспоминание.

— Понимаю. Нет, так далеко мы с Эльдаром не заходили. Он был немного диковат, ты же знаешь.

Но выражению лица Ирмелин она поняла, что ей никогда не нравился Эльдар. Она удивилась, что теперь ее это не трогает, тогда как раньше она приходила в ярость, если кто-то морщил нос при виде него. Значит, ее любовь умирает? Значит, она сама оказалась такой нестойкой?

— Я написала Доминику, — без всякой связи с предыдущим сказала она.

— Об Эльдаре? — удивилась ее подруга.

— Нет, совсем не о нем.

— Но почему ты написала именно ему? Между вами всегда была неприязнь.

Виллему ухватилась за эту мысль.

— Да, но именно поэтому я и написала ему. Чтобы положить конец всяким препирательствам и поддразниваниям. Но он не ответил мне, — удрученно добавила она.

— Я так и думала. Он живет своей жизнью. Возможно, он уже женился, ведь он так хорош собой.

Это был кинжал в сердце Виллему. Доминик — женат? Это было бы для нее печальной новостью.