Маргит Сандему - Лед и пламя

— Вот как, — сказал Вильяр. Внезапно он почувствовал пустоту. — Конечно. Это… было… Она так и не услышала, что это было.

— Но ты вынимаешь пистолеты, — сказала она, вытаращив глаза. — Ты должен ехать?

— Я поскачу вслед за дедом и Тулой. Должен вернуть их домой. Они не могут добраться до долины Людей Льда. Я должен их остановить…

Она решительно посадила Ловису на софу.

— Тогда я поеду с тобой.

— Ты что, с ума сошла?

Белинда была настроена весьма решительно.

— Ты не можешь поехать один, с тобой должен быть кто-то, кто будет за тобой присматривать.

Он смотрел на нее с одновременно веселым и безнадежным выражением на лице.

— И это сделаешь ты?

— Это — моя обязанность.

— Я полагал, что твоя обязанность — Ловиса.

— Ловисе теперь будет хорошо в семье. Моя семья способна позаботиться о ребенке.

Вильяра вдруг охватило горячее сострадание к заброшенной Белинде. Неужели она сама в это верила? Как ее мать заботилась о ней самой? Но с внуками было, очевидно, по-другому. Говорят, что когда речь идет о собственных внуках, то человек становится немного помешанным.

Да, Ловисе будет в Элистранде, пожалуй, хорошо. Но Белинде? Она стояла прямо перед ним и смотрела ему смело в глаза, с искрой затаенной грусти. Словно знала, каков будет его ответ. Вильяр тяжело вздохнул.

— Я же обещал и бабушке, и деду присматривать за тобой… И здесь речь идет всего лишь о нескольких днях.

«Как бы ни сложилось это путешествие, — подумал он, — она бы ведь стала самой счастливой, если бы приняла в нем участие. Она ведь такая заброшенная! Такая отвергнутая. Чем станет она в Элистранде? Нянькой для Ловисы? Белинда, не вырони пеленки! Нет, неужто ты не можешь последить, чтобы вода в ванне была теплой? О, бедная Сигне! Не смогла сама заняться своим ребенком. Подумать только, какой необыкновенной матерью она была бы!»

При его последних словах в глазах Белинды загорелся робкий проблеск надежды. Но поскольку Вильяр медлил так долго, он вновь погас.

— Ты можешь ехать вместе со мной, — грубовато разрешил он.

— Оооо, — прошептала она. — Что мне взять с собой? Много ли еды? Взять ли дождевики? Зимний плащ?

Он отдал ей немногочисленные распоряжения, и следующие полчаса прошли в лихорадочном темпе.

Белинда делала массу ошибок и должна была укладывать вещи по нескольку раз. Бедной Ловисе не уделялось обычного внимания. Но вот прибыл экипаж, и маленькая девочка отправилась в Элистранд на коленях кучера. Белинда боязливо думала о том, что они с Вильяром должны исчезнуть из Гростенсхольма раньше, чем ее родня успеет прибыть сюда, чтобы схватить и ее. Очевидно, они были бы очень разгневаны.

И вот они сидели на конях. В последнюю секунду прибежала одна из кухарок с бутылкой самогона. «Никогда не знаешь заранее», — невнятно произнесла она.

— А как мы догоним их? — спросила Белинда. — Они ведь уехали так далеко вперед.

— Они остановятся на ночь, — ответил Вильяр. — Они же скакали целый день. А мы отправляемся под вечер. Это станет нашим преимуществом. Мы нагоним их за ночь. Мы их найдем, — закончил он, стиснув зубы.

Белинда всем этим только наслаждалась. Она должна была ехать верхом вместе с Вильяром по крайней мере два долгих дня, прежде чем они вернутся домой. Это будут прекраснейшие дни в ее жизни, эта необыкновенно красивая осень.

— А умеешь ли ты, собственно, ездить верхом? — спросил он немного недоверчиво.

— О да, — заносчиво ответила Белинда.

Правда состояла в том, что она имела о верховой езде слабое представление. Но это ничего не значило. Если только она будет ехать на своем коне первые часы за Вильяром, то она, пожалуй, натренируется. Тогда она ему покажет.

Эскиль и Сольвейг прибыли в Гростенсхольм отчасти, чтобы кивнуть сыну на прощанье, отчасти, чтобы посмотреть, что делать в усадьбе в ближайшие дни.

Их беспокоило и то, что Белинда должна ехать вместе с ним. Это означало для Вильяра дополнительную нагрузку, потому что помощи от нее не было никакой, от этой маленькой, старательной, но неловкой девушки. К тому же платить за две комнаты в гостинице было дороже.

— И все же, мне кажется, это прекрасно с его стороны так серьезно относиться к ответственности за нее, — сказал Эскиль.

— Да, — ответила Сольвейг. — Только я немного озабочена. Не хочу, чтобы он ранил ее, а он должен это сделать рано или поздно. Потому что она ведь по уши влюблена в него. А он видит в ней только протеже. По-детски доверчивую. Нуждающуюся в помощи.