Маргит Сандему - Любовь Люцифера

Нет, как ей объяснить это? Но ей нужно было что-то сказать.

— …просто я немного не в себе. Мои родители недавно умерли, а они жили на редкость счастливо… и я не могу смотреть на то, как брак рушится из-за какой-то дешевой, случайной и совершенно ненужной авантюры! Нет, простите меня, я не имею права…

Она все еще не осмеливалась говорить о своем неудавшемся браке.

Настроение у всех упало. Тут торговец засмеялся и шлепнул ее по руке.

— Вы слишком серьезны, фрекен! Все понимают, что ни я, ни дама не имели в виду ничего плохого!

Он огляделся по сторонам, словно ища поддержки.

— Эй, там, в углу! Иди сюда, не сиди там один! Мы же знаем друг друга!

Немного поколебавшись, человек встал и подошел к их столу. Сага тайком посматривала на него. Черты его лица были на редкость красивы, брови — угольно-черными, губы — чувственными, улыбка — обворожительной, черные локоны падали на лоб и на плечи. Во всем его облике, как показалось Саге, был отпечаток грусти.

И когда он сел за их стол — смущенно, словно просил извинения за свое вторжение, — галантерейщик сказал:

— Вы оба так похожи друг на друга! Вы уверены в том, что вы не брат и сестра?

— Абсолютно, — ответила Сага, внимательно глядя на севшего за стол человека. На вид ему было лет тридцать пять, стало быть, он был старше ее лет на десять. — Но поскольку ты очень похож на моего отца-валлонца, мне хотелось бы спросить, не валлон ли ты сам?

Он торжествующе улыбнулся.

— Валлон? Да, я как раз валлон! Как звали твоего отца?

— Его звали Коль Симон. Нет, извини, его окрестили Гильомом Симоном. Человек задумался.

— Симон… Сестра моего деда была замужем за каким-то Симоном. Но он уже умер. А она снова вышла замуж. Ей не повезло в браке.

— Моя бабушка по отцу тоже дважды выходила замуж. И второй раз она вышла не за валлона.

Человек улыбнулся. Какие у него были глаза, какой удивительно теплый и мягкий взгляд!

— Не исключено, что мы троюродные брат и сестра? — спросил он.

— Да, так оно и есть! — воскликнула Сага, хватая его за руку. — Я так рада! — воскликнула она. — Так рада встретить родню моего отца! Как тебя зовут?

— Марсель. Фамилия же моя длинная и трудно произносимая…

— Разумеется, у тебя валлонское имя, — с улыбкой сказала Сага. — О, как я рада!

— Я тоже, — ответил он с печальной улыбкой. Сага поняла, что в жизни у него было много сложностей.

— Куда ты направляешься? — спросил он.

— В Норвегию.

— Мне тоже нужно туда, — сказал он и снова улыбнулся ей.

— Но почему ты не едешь в дилижансе? Он покачал головой.

— Потому что у меня нет денег.

— Но я могу…

Марсель тут же остановил ее:

— Молчи! Обычно я пристраиваюсь на какой-нибудь телеге. Этого мне вполне достаточно.

— Хорошо, значит, мы сможем поговорить вечером…

Слова ее были прерваны появлением еще одного человека. Казалось, само солнце засверкало в полутемном трактире.

«Должно быть, это из-за его золотистых волос…» — подумала Сага. А может быть, из-за сияющего выражения лица? Он казался ей таким возвышенным, просто неземным… Он вел себя так, словно ему принадлежал весь мир. Его невозможно было сравнить с кем-то. Она никогда не видела ничего подобного!

Граф фон Ленгенфельдт направился прямо к их столу.

— А вот и мои попутчики, — сказал он. — Могу я присесть?

Разумеется, его пригласили. Все были польщены его присутствием.

Мужчина был одет изысканно и элегантно, со сдержанным благородством, в руке он держал цилиндр, на шее у него был яркий галстук с булавкой. По сравнению с ним родственник Саги Марсель казался просто нищим. Марсель был похож на оборванного возвращающегося домой пилигрима, тогда как белокурый красавец походил на салонного льва.

Граф тоже направлялся в Норвегию, в Кристианию, но больше он ничего не сказал. О цели своей поездки он не обмолвился ни словом.

Саге пришлось еще раз сообщить о своем родстве с Марселем, поскольку граф был просто сражен их сходством. Казалось, это сообщение он воспринял с облегчением.

Говорил за столом, в основном, галантерейщик, выпивший перед этим пива. Время от времени граф пытался направить разговор в более интересное русло, чем болтовня о розовых бантиках и пройдохах-продавцах. Но торговец возвращался к своей излюбленной теме, независимо от того, о чем шла речь, своими пошлостями отбивая у всех охоту говорить.

Сага чувствовала на себе взгляд графа. И его взгляд красноречиво говорил, что он думает по поводу болтливого торговца.