Маргит Сандему - Немые вопли

— Дома рушатся. Камни… Они швыряют камни, Натаниель! Почему они делают это? Я слышу возгласы отвращения и крики, слышу презрительные возгласы, эхом отдающиеся в лесу. Да, это праведники! Они идут и идут, чувствуя свою правоту. Натаниель! — громко вскрикнула она.

Она хватала ртом воздух, дышать стало трудно.

— Теперь… теперь я все поняла! Я поняла, Натаниель! Среди них есть человек, который жалеет их. О, спасибо! Спасибо, Господи, за то, что среди нас есть хоть один милосердный человек!

Он отпустил ее. Кусочек дерева выпал у нее из рук.

Видение исчезло. Они были с Натаниелем одни в лесу.

Она повернулась к нему, положила голову ему на плечо, пытаясь унять плач.

— Помоги ей, Натаниель! Помоги ей! Ты ведь это можешь сделать, прошу тебя!

— Сначала нам нужно узнать, что она натворила, — тихо сказал он. — Если я не ошибаюсь, именно это ты и пережила в тот раз. Но не забывай, что у тебя просили помощи двое.

— Тогда я понимаю, почему этой женщины не было в долине, — сказала Эллен, чувствуя такую горечь и сожаление, будто вся вина этой женщины легла на ее плечи. — Тогда я понимаю, почему она не могла покинуть это место.

— Да, — сказал Натаниель.

— Но как тебе удастся успокоить этих духов? — растерянно произнесла она. — Ведь ты не читаешь над ними ни молитв, ни заклинаний. И ты говоришь, что эта процедура отнимает у тебя много сил. Что же ты с ними проделываешь?

— Это отнимает у меня все силы, Эллен, — сокрушенно произнес он. — Но я должен это сделать. Знаешь, у каждого человека имеется какой-то запас доброты, милосердия и сострадания. Это есть у тебя, это есть у всех нас. И этот запас постоянно обновляется: чем больше человек отдает, тем больше получает взамен, и ты это уже поняла, я помню, ты говорила об этом. И я отдаю этим страждущим и всему этому месту всю ту доброту, весь покой, который имею, передаю все это несчастным душам, продолжающим жить в своем отчаянии. Это единственное, что я делаю. Прогоняю прочь злобные мысли и чувства, царящие здесь, заглушаю их своими собственными мыслями о доброте и человечности.

— Понятно.

— Вот почему я не хотел встречаться с тобой после этого в гостинице. Я знал, что буду совершенно пустым, как бы отработанным. Мне нужно время, чтобы снова собраться с силами.

По щекам Эллен катились слезы. Она погладила его по щеке — в знак сочувствия и благодарности. Натаниель снова прижал ее к себе и зарылся лицом в ее волосы. Несколько мгновений они стояли неподвижно — два удивительных создания из мира обычных людей.

Потом он сказал:

— Но сначала я окажу помощь этим несчастным. Я буду концентрировать свое внимание не на этой женщине, я постараюсь прогнать злобу праведников. Как ты думаешь, ты смогла бы вернуться сама в машину?

— Нет, я хочу остаться с тобой. Я больше уже не боюсь и… Может быть, я мешаю тебе?

— Нет, ты мне не мешаешь, — не спеша произнес он. — Просто я думаю, как для тебя лучше…

— Возможно… — перебила она его, — возможно, тебе нужен человек, чувствующий, как ты, и не удивляющийся тому, что ты делаешь?

Его серьезное лицо просветлело.

— Ты нужна мне, ты это знаешь. Поэтому сядь под елью и составь мне компанию. Я буду тебе очень благодарен за это, потому что я буду очень одинок. Но ты должна сидеть совершенно тихо, чтобы не нарушать моей сосредоточенности.

— Конечно. Могу ли я тебе помочь чем-то? Он улыбнулся.

— Дуреха! В данном случае я помогаю тебе!

Эллен сидела и смотрела на Натаниеля, стоявшего к ней спиной. В лесу уже начинало темнеть, моросил мелкий дождь, но она ясно видела его: широкие плечи, длинные слегка расставленные ноги. Он стоял совершенно неподвижно, повернувшись лицом к поляне, в глубокой сосредоточенности.

Эллен надеялась, что токи тепла, идущие от нее, достигнут его и укрепят силы Натаниеля. Она пыталась не думать ни о чем, но в конце концов ей пришлось отвернуться: он был настолько привлекательным, мужественным и сильным, и у нее еще свежо было воспоминание о том, как он прижимал ее к себе, стоя сзади нее и принуждая смотреть на что-то, происходившее перед его глазами. В тот раз он фактически прочитал ее мысли — а она думала тогда о том, что не желает помогать злодейке. Не дожидаясь, когда она произнесет это вслух, он сказал, что злодеи тоже страдают…

Конечно, они были близки в эти минуты физически и психически. Так что нет ничего удивительного в том, что он был особенно восприимчив к ней.

Эллен была уверена в том, что Натаниель знал о смятении ее чувств. Но он был достаточно деликатен, чтобы не говорить об этом вслух. Он хорошо знал, что между ними ничего не может быть, так что лучше всего подавить в себе чувства, не дав им развиваться дальше.