Маргит Сандему - Преисподняя

— Конечно, я понимаю, — тихо сказала Суль.

Внезапно ее наполнило мощное, незнакомое чувство, уверенность в своих силах, делающая ее крайне возбужденной и нетерпеливой.

Графиня вышла из комнаты, прижимая к лицу платок.

Суль обратилась к графу:

— Комната подождет. Я могу помочь Вам найти ребенка.

— Суль! — предостерегающе произнес Даг. Хозяин дома сделал знак рукой, прося его помолчать.

— Что Вы имеете в виду, юная дама?

— Даг, я знаю, что не должна говорить об этом, но дело спешное, понимаешь?

— О чем Вы говорите? — спросил граф. — Вы что-то знаете?

Даг стал между ними.

— Это смертельно опасно для моей сестры. Я не сомневаюсь, что она может помочь, но она поплатится за это жизнью! Все зависит от Вашей осторожности.

— Объясни же, в чем дело!

— Вы видели глаза моей сестры, граф Страленхельм. Такие глаза даются не просто так. Если Суль говорит, что дело спешное, значит, она знает, что ребенок жив. Во всяком случае, пока жив. И если она ждет, чтобы Ваша супруга вышла из комнаты, значит, она знает, что Ваша супруга не в состоянии скрывать тайну.

Граф растерянно смотрел то на одного, то на другого.

— Жизнь моего ребенка для меня превыше всего.

— Клянетесь, что никогда никому не расскажите о том, что узнаете сейчас? — спросила Суль. Она так переполнилась нетерпением, что с трудом могла усидеть на месте. — Что никогда не выдадите меня.

— Клянусь.

— Хорошо. Тогда дайте мне какую-нибудь его вещь, рубашонку, которую ребенок недавно носил и которую еще не постирали. Но помните, я не обещаю, что найду его. Я только попытаюсь сделать все, что в моих силах.

Высокий, худой граф Страленхельм порывисто вздохнул.

— Прошу Вас, фрекен Суль. За малейший проблеск надежды я буду благодарить Вас на коленях.

— Могу ли я положиться на Ваше молчание?

— Я хорошо понимаю, что может случиться с Вами, если власти узнают о Ваших… способностях. Но моя жена уже выразила пожелание, чтобы я обратился к… так называемой мудрой женщине, но мы никого не знаем, да я просто и не осмеливался искать. Пусть моя благодарность будем гарантией моего молчания!

— А если у меня не получится?

— Тогда я буду благодарен Вам за Вашу попытку. Только вот моя жена или кто-то из прислуги могут войти…

Суль порылась в карманах платья.

— Дайте сейчас Вашей супруге это снотворное. Проследите, чтобы она выпила все. А слуг отошлите куда-нибудь.

Граф выразительно посмотрел на Дага.

— Ты ничего не говорил мне об этом, Даг.

Даг с горечью улыбнулся.

— О таких талантах вслух не говорят, Ваша милость.

— Да, да, ты совершенно прав.

Он вышел из комнаты, взяв порошок.

— Тебе не следовало делать это, Суль! — прошептал он.

— Не следовало?

Он вздохнул.

— Нет. Если тебе это удастся, ты всю жизнь будешь пользоваться его расположением. А он могущественный, Суль! Более могущественный, чем ты думаешь!

— Так кто же он, в самом деле?

— Судья. Один из высших законодателей Дании.

— Ой! — воскликнула Суль и тут же прикрыла рот рукой. — Тогда мне придется сделать все как можно лучше — ради себя самой!

— Да. Не удивительно. Не удивительно, что он не нашел ни одной «мудрой женщины»! Всех их он приговорил к смерти! Вот почему я и просил тебя держать язык за зубами.

— Но я не могла молчать, Даг. Я знаю, что ребенок жив и что ему плохо. Это чувствуется: кажется, что рыдают стены.

— Будем надеяться, что ты найдешь ребенка, — произнес Даг, и в его голосе звучало беспокойство.

Граф вернулся.

— Я дал жене порошок, — коротко сообщил он. — И сказал слугам, что мы хотим побыть одни. Вы правы, в таком истеричном состоянии Хенриетта тут же начнет кричать во весь голос. Я нашел одну маленькую игрушку, которую мой сын обычно держал в руках во время сна. Все остальные вещи постирали.

Суль взяла у него мягкую тряпичную куклу.

— Игрушка, это хорошо. Можно мне присесть?

— Разумеется. Простите, что я столь невнимателен!

Она села.

— А теперь я попрошу Вас помолчать.

В комнате воцарилась мертвая тишина. С улицы не доносилось ни звука. Все вокруг замерло. Суль поднесла к лицу тряпичную куклу. Она сидела неподвижно с закрытыми глазами.

Наконец она заговорила. Голос ее был монотонным, она почти шептала:

— Мрак… холод. Тупик.

Графу не терпелось спросить, жив ли он, но он обуздал свое желание.

— Он спит, — сказала Суль. Голос ее опять стал нормальным. — Может, он без сознания, я не знаю. Я ощущаю страх, сильнейшую опасность, одиночество. Но старик ничего не замечает.