Маргит Сандему - Призрачный замок

— Сесилия!

В голосе его слышалась растерянность и гнев.

— В чем дело? — раздался голос матери Танкреда. — Что привело тебя в такую ярость?

Она вплыла в комнату, красивая и элегантная, как всегда.

— Танкред доверился Джессике, — с серым, как пепел, лицом сказал Александр. — Его шантажирует Ханс Барт.

— О, Господи! Только не это! — простонала Сесилия. — Бедный маленький Танкред! — Для нее он был все еще ребенком.

Александр восклицал тем временем с пафосом оскорбленного отца из древнегреческой трагедии:

— Мой сын! Мой сын! Он поднял руку на моего сына!

— А ты знал, что его выпустили на свободу?

— Я совершенно забыл о его существовании! Это мой Немесис. О Господи!

— Хорошо, а теперь расскажи нам все, Джессика! Мы все уладим. Мы скажем свое слово.

— Нет, нет! — пробормотала Джессика. — У этого человека есть какое-то письмо.

— Письмо? — удивился Александр. — Я никогда не писал ему.

— Вот и я то же самое сказала Танкреду, — живо отозвалась Джессика. — Все это просто шантаж.

Она чуть не плакала. Все было еще хуже, чем она предполагала. Александр ничего не отрицал, а Сесилия обо всем знала. Джессике хотелось бросить со всех ног из этой комнаты и поискать защиты у Танкреда, но он уехал.

— Ты уверен? — спросила тем временем Сесилия у мужа.

— Да… Хотя… О Господи! Я написал ему одно-единственное письмо!

— Александр, как же ты мог!

— Это было в самом начале! Я благодарил его за… понимание и помощь…

Джессика ничего не понимала, и Сесилия присела с ней рядом.

— Джессика, ты должна постараться понять. И рассказать об этом Танкреду. У его отца были в детстве очень неприятные мгновения, которые оставили свой след. И он чуть не поплатился за это своей жизнью… был суд, и Ханса Барта и еще одного человека осудили, а Александра освободили — во многом благодаря моей помощи… Я помогла Александру так же, как ты сейчас помогаешь Танкреду.

— Мне кажется, я понимаю, — прошептала Джессика.

— Свинья! — продолжал кипеть Александр. — Наброситься на моего чистого, непорочного мальчика! Танкред — человек слова и чести. Я прекрасно понимаю его мучения! Он много заплатил этому мерзавцу?

— Все, что у него было, — ответила Джессика. — Он даже занял у меня десять риксдалеров, чтобы заплатить этому человеку сегодня вечером. Мы решили выиграть время, чтобы придумать какой-нибудь план.

— Сегодня вечером? Когда и где?

Сесилия тем временем достала из шкатулки десять риксдалеров и протянула девушке.

— В таверне по дороге в Копенгаген. Я не знаю время встречи.

— А теперь расскажи все детали, которые ты знаешь! — приказал Александр. — Повтори все слово в слово! Как бы неприятно тебе ни было!

— Конечно, но я хочу сначала сказать, что мы не поверили ни единому слову этого негодяя. Танкред просто не знал, что написано в том письме и насколько оно может быть для вас губительно.

И она рассказала обо всех деталях, которые ей были известны. Даже о несостоявшейся дуэли. Александр слушал ее с каменным лицом, а потом вскочил и, буркнув «я скоро», выбежал из кабинета и загромыхал по лестнице наверх. Женщины беспомощно переглянулись.

— Это так серьезно? — спросила Джессика.

— Для Александра? Да нет… Если письмо обнародуют… Я не знаю, что в том письме и как его можно истолковать.

Джессика хотело было спросить, действительно ли Ханс Барт был «любовником» Александра, но решила воздержаться. Она боялась, что не сможет спокойно отреагировать на ответ. Александр не возвращался.

— Господи, что он может делать наверху так долго? — стала волноваться Сесилия.

— Мне кажется, он только что спустился по лестнице, — пробормотала Джессика, и в этот момент женщины услышала стук копыт коня… Они кинулись к окну и успели увидеть, как Александр пропадает во мраке ночи.

— О нет! — прошептала Сесилия.

— Он поехал к таверне!

Но Сесилия уже неслась вверх по лестнице, как будто ей было всего пятнадцать. Джессика осталась поджидать ее у изножья лестницы.

— Он взял пистолеты, — крикнула Сесилия из спальни. — И он в ярости! Он не позволит никому обижать своих детей!

— Господи, какую кашу я заварила!

— Ты? Ты вела себя совершенно правильно, девочка! Танкред ничего не мог нам сказать, я это понимаю. Но нам надо поторапливаться! Пока не свершилось непоправимое!

Через несколько минут они уже выезжали со двора. Когда они подъехали к таверне после бешеной скачки, то решили не въезжать во двор, а спешиться в лесу и привязать лошадей к дереву. Затем они в темноте пробрались незамеченными к окну таверны.