Маргит Сандему - Страх

— Да, он предупредил тебя, — кивнула Бенедикте. — Ведь я еще не сказала тебе все. Женщины, рождающие меченых, обычно умирают.

— Рикард намекал вчера на что-то в этом роде. Он сказал, что твоя мать умерла, родив тебя.

— Да. Тем не менее… Хотя я и не красавица, все же я не из самых худших меченых. Ведь среди меченых бывают настоящие монстры.

— Значит, слова Натаниэля, обращенные ко мне и Кристофферу, можно понимать так: если я выйду замуж за Рикарда, я рожу меченого, а Кристоффер спасет мне жизнь?

— Абсолютно верно. Мы все поняли это именно так. Рикард был очень огорчен. Он уже говорил со мной об этом. Он готов ради тебя остаться неженатым, хотя он по-настоящему любит тебя.

Винни была просто ошеломлена, она слишком много узнала за один раз.

— И тогда Натаниэль останется без поддержки?

— Да, помощи ему ждать будет не от кого.

— Но ведь Кристоффер спасет мою жизнь?

— Кесаревы сечения делают теперь чуть ли не каждый день. Но иметь в семье меченого ребенка — большая ответственность, и Рикард хорошо понимает это.

Винни никогда не отличалась особым мужеством. Но теперь она вдруг почувствовала себя готовой к борьбе. Расправив плечи, она сказала:

— Если Рикард согласен иметь такого ребенка, то я тоже согласна!

Бенедикте встала и обняла за плечи тоже вставшую из-за стола молодую женщину.

— Добро пожаловать в нашу семью, Винни! — сказала она. — Давай позовем Рикарда и скажем ему обо всем! И к тому же, кто знает, может быть, у тебя родится такой же ребенок, как Натаниэль! Такой же прекрасный и замечательный во всех отношениях!

— Возможно… — нервозно улыбнулась Винни.

Но она знала, что это не так. Она помнила скорбь в глазах Натаниэля.

«Ты будешь много плакать», — сказал он ей.

Значит ее ребенок не будет таким замечательным!

«Но у тебя будет и радость… И все закончится хорошо».

Как ей следовало все это понимать? У нее было еще время, чтобы подумать. Она могла еще помешать тому, чтобы ее собственный ребенок впоследствии вступил в борьбу с неизвестными, страшными силами… с самим Злом?

Но в таком случае Натаниэлю пришлось бы бороться в одиночку. Или еще у кого-то в поколении Рикарда — у Мари, Джонатана или Карины — должен был появиться такой ребенок — взамен ее ребенка.

И, возможно, ребенок, который должен родиться у нее с Рикардом, все же хотел быть рожденным? Может ли она отказать живому существу в его праве быть рожденным?

Винни знала, что ей нужен Рикард и никто другой. И если она скажет «нет», она будет сожалеть об этом всю жизнь. Да, ведь даже если она и решила бы выйти за кого-то другого, она вряд ли нашла бы кого-то. Ей нужен был только Рикард.

Поэтому выбирать было просто. Но как обстояло дело с Рикардом? И какими будут их еще не зачатые дети?

Не услышит ли она со стороны своих будущих детей упреков? Ведь кто-то из них может быть меченым…

Винни даже не подозревала о том, что подобные мысли приходили в голову всем женщинам в роду Людей Льда, независимо от того, принадлежали они роду Людей Льда или их взяли замуж со стороны. Они знали, на какой риск идут. И все-таки они рожали детей.

Собственно говоря, Винни все уже решила для себя.

Теперь оставалось дело за Рикардом.

Они вернулись в Хальден, так окончательно и не приняв решение. Им хотелось дать друг другу время, чтобы подумать, ведь речь шла сразу о трех человеческих жизнях.

Но отношения их стали более глубокими. Рикард еще ни разу не поцеловал ее, им обоим хотелось сначала проверить свои чувства.

На карту ставилось слишком много.

Сразу после возвращения в Хальден Рикард сам занялся аферой Ханса-Магнуса Ольсена. Его коллега уже разговаривал с молодым кадетом, который, конечно же, прикинулся невинным. Им пришлось отправиться в казармы Фредрикстена и осмотреть его комнатушку. Но там не было ни одной вещи из Баккегордена!

Куда же он их отнес?

На следующий день после приезда Рикард отправился туда.

Ханс-Магнус встретил его на редкость приветливо. Широко улыбаясь, он закурил длинную, элегантную черную сигарету марки «Собрание», имея при этом очень экстравагантный вид.

— Нет, уверяю вас, констебль, ноги моей не было в Баккенгорде с тех пор, как моя мать и ее падчерица заболели этой страшной болезнью.

— Но ведь вы знали, что дом был дезинфицирован. Подняв брови, кадет небрежно выпустил из ноздрей дым.

— Дезинфицирован… — произнес он. — Можно ли надеяться, что в доме не осталось ни одной бациллы?