Маргит Сандему - Страх

Она была переведена в еще более строгий изолятор. И когда весть об этом распространилась в больнице, среди прихожан пастора Прунка началась паника Большинство из них не делали прививки, поскольку происходили из сектанских семей, где подобные действия считались богохульством. Матери молились за своих детей, которые тоже находились в Храме, другие пытались удрать из больницы.

В маленькой группе, находившейся в изоляторе с самого начала, настроение было мрачным, но все они давно уже смирились со своей судьбой.

Все, за исключением Херберта Соммера. По иронии судьбы он тоже заболел — и серьезно.

Все те, кто находился на таможенном судне, транспортировавшим с острова Агнес, — среди которых был Рикард Бринк, стажер и доктор Пост (которому не удалось на этот раз отделаться частной изоляцией в своем собственном доме) — были теперь помещены в больницу. Ведь все они находились в прямом контакте с больной в стадии распространения инфекции.

Больница в Хальдене была переполнена. Многих перевели во Фредрикстад, но Рикард получил разрешение остаться.

Но были не только огорчения. Ингрид и Калле выписались. Оба они были зрелыми людьми: ему сорок, ей — тридцать два. На прощание им обоим все пожелали счастья и удачи.

Венше Соммер и Гун тоже выписали. Гун покидала больницу со смешанным чувством. Ей порядком надоел Херберт, и она давно уже стала подумывать о разводе. Но теперь он был болен, состояние его было критическим, на теле стали появляться устрашающие нарывы. Все это вызывало у нее угрызения совести, она решила, что Херберт и так уже достаточно наказан.

Покинув больницу, Рикард больше не приходил. Винни не знала, почему он не приходит, и не осмеливалась никого спрашивать об этом.

И не то, чтобы отсутствие всех людей было для нее фактической потерей, ведь им не разрешали в последней стадии карантина даже видеться друг с другом. Просто ее огорчало то, что выписали их, а не ее.

Она знала, почему. Температура у нее была повышенной. Медсестры ничего не говорили ей, но много раз в день приходили и спрашивали о ее самочувствии. И заведующий изолятором часто осматривал ее. Но жалоб у нее не было.

И вот однажды она проснулась среди ночи от невыносимой головной боли. Затылок у нее просто окаменел и при малейшем движении спина болела так, будто в нее вонзался нож.

«Господи, — со страхом думала она. — Боже мой!»

Она с опаской взглянула на свои руки и грудь. Ничего. Пощупала виски. Тоже ничего.

«Я ничего никому не скажу, — подумала она — Будто бы ничего и не случилось»

Но она все же позвонила дежурной медсестре.

Та немедленно явилась в палату.

У Винни совершенно пересохло во рту. Ей трудно было говорить.

— Мне хотелось бы переговорить с Рикардом Бринком, полицейским.

— Это невозможно. Он находится в изоляции.

— В самом деле?

— Да. В этом же самом здании, но в другом отделении.

— Рикард? Он заражен?

— Мы этого не знаем. Но он переправлял с острова Агнес Йохансен. Все, кто находился на борту судна, были помещены в изолятор.

Ах, Рикард! Вот почему он не приходит! Весть об этом была для нее облегчением. Но то, что он, возможно, был болен…

Нет, этого не должно было произойти!

Лежа на подушке с закрытыми глазами, она тихо сказала:

— Сестра, я чувствую симптомы болезни. Сестра кивнула.

— Мы ожидали этого. Сейчас я позову доктора.

Винни снова осталась лежать одна.

«Вот и кончилась моя жизнь, — подумала она, и слезы полились по ее горячим щекам. — Я так ничего и не добилась в жизни, но какой-то маленький просвет у меня все же был: этот человек заботился обо мне. Я даже думаю, что была немного влюблена в Рикарда Бринка…

Возможно, так оно будет лучше. Ведь я никогда не смогу соединиться с ним. Нет, мне нечего надеяться на это!

Но все-таки… Наверное это глупо, но, Господи, мне так не хочется умирать!»

Пастор Прунк тоже не хотел никому говорить о своем самочувствии. Немного побаливает спина, но можно ли ожидать иного, когда спишь на таком жестком матрасе? Он чувствовал жар во всем теле — да, в такой жаре, как в этом изоляторе, просто нечем дышать!

Но Господь не покинет его. Господь не может допустить, чтобы он заболел! Весь мир мог погибнуть, но только не он, который мог в любой момент обратиться к Богу и получить ответ. (Тот ответ, который устраивал самого Прунка.) «Нет, не говори мне об оспе, — мысленно приказал он. — Ведь у меня никогда не было прививок. А Бог наказывает только тех, кто не верит в него, тех простофиль, которые оскорбляют его тем, что обращаются к врачу. Это не моя вина, что я попал в больницу, Господи, Ты же знаешь это. Я чист перед Тобой, я Твой избранник, я всегда знал об этом. Ты сам выбрал меня, считая меня лучшим Твоим созданием. Так почему же они вбили себе в головы, что у меня оспа? Это просто смешно!