Маргит Сандему - Странствие во тьме

Ветле понял, что Странник имел в виду «гуманитарный поезд», но эти слова для него были слишком современными.

— Красный Крест? — спросил мальчик. — Да, только он может сейчас проехать через Европу. Как я в него попаду?

— Нет, Ветле, с этого момента ты должен думать своей головой. Покажи нам, что мы не переоценили твоего ума и бесстрашия. В противном случае нам придется искать другого…

— Нет, нет. Я справлюсь, — быстро и самоуверенно воскликнул мальчик. — Позвольте мне только оставить родителям записку о том, куда я уехал, чтобы они не боялись за меня.

— Если тебе нужно! Они получат сообщение и от нас. Также и о том, что мы будем охранять тебя до тех пор, пока возможно. Но, если ты по безрассудству своему, недостатку мужества или не продумав своих действий, окажешься в опасности, тебе может быть очень плохо. Мы не сможем защитить тебя от твоей же глупости.

Это был правильный метод для того, чтобы поднять боевой дух Ветле.

— Я справлюсь, — заявил он, насупившись. — Но мне нужны более подробные инструкции.

— Получишь их после. А сейчас подготовься к поездке. Ночь коротка!

Гость в плаще приветственно помахал рукой, и мальчик снова остался один.

На этот момент призрак уже убедился в том, что Ветле стал рассматривать предстоящее приключение с большой буквы П.

До сих пор он представлял собой незначительную фигуру, но явление Странника застало его врасплох и лишило обычной самоуверенности. Ветле никогда не думал, что будет избран для выполнения какой-либо задачи. История Людей Льда была для него главным образом книгой приключений, самому ему никогда не приходилось встречаться с чем-нибудь сверхъестественным. А ведь именно в этом кроется различие между теми, кто обладает способностью видеть во тьме, и теми, кого никогда не касались чувственные восприятия оккультизма.

Как ясновидящие когда-либо смогли бы убедить непрозорливых в том, что существует невидимый мир? Этого не случится никогда, никогда. Поэтому так много людей хранят в тайне свои переживания, ибо боятся, что им не поверят, а в худшем случае — станут презирать.

Ветле представлял собой пограничный случай. Он сам никогда ничего не видел, но жил в роду Людей Льда, был одним из них , и в этом никогда не сомневались Малин и Кристоффер, Хеннинг и Бенедикта, и Андре.

И еще был Имре. В него Ветле верил, но никогда не показывал этого.

Ветле с полным правом можно было назвать агностиком. Человеком, который не верит или не осуждает. Лицом, которое оставляет вопрос открытым.

Сейчас он познал. Теперь он больше не сомневался.

Он избран! Во всяком случае его позвали, он нужен предкам.

Именно он из всех Людей Льда! Совсем обыкновенный, земной представитель рода. А ведь ему всего четырнадцать лет! Это же почти рекорд во многих областях?

Ветле любил рекорды. Быть в состоянии превзойти самого себя и даже ожидания других. Он ничего не имел против безмолвного восхищения окружающих, охотно стал бы знаменитым на весь мир, героем, о котором бы говорили, перед которым бы преклонялись.

Ему поручили наисложнейшее задание!

Предки Людей Льда смогут гордиться им. Выбрав Ветле, они сознавали, что делают. Ветле из Людей Льда! Прекрасное имя, не правда ли?

Он сделал боевой прыжок, стукнув каблуками друг о друга. Этому прыжку он обучался долго. Сначала не получалось. Да и сейчас еще он проделал его неуклюже; с грохотом свалился на бок и со стыдливой улыбкой огляделся. Но Странник не видел этого. Он давно покинул комнату.

Ветле смотрел на ранний рассвет через грязное окно вагона. Он знал, что скоро нужно выходить. Поезд, предназначенный для перевозки беженцев и инвалидов дальше не пойдет.

Ветле повидал столько ужасного и отвратительного, сколько четырнадцатилетнему мальчику не стоило бы и видеть. Железная дорога проходила через разбомбленные земли, и рельсы часто оказывались сорванными. Поезд останавливался и ждал, пока путь будет восстановлен. Ветле успел увидеть многие несчастья. Разрушенные дома, беспризорных детей, плач которых раздирал сердце, убитых, лежавших по нескольку дней.

Ветле казалось, что он повзрослел за эту поездку на десятки лет.

Может быть ему это и было необходимо. Потеря части детской беззаботности послужит ему только на пользу. Ибо его ожидают огромные трудности; чтобы выстоять, нужны будут все его ресурсы.

Он с удовольствием написал бы письмо домой, но как он сможет это сделать? В поезд его взяли только из милости, он сочинил целую историю о своей семье, которая будто бы живет на юге Франции и он о ней очень беспокоится. Дома о его судьбе ничего не знают, утверждал он, поэтому нельзя ли ему поехать вместе с ними?