Маргит Сандему - Тайна

От пота тога прилипла к спине.

А в это время в городской дом Карин пришел визитер. Доктор Хансен поинтересовался, не желает ли она совершить с ним поездку в город в такую теплую погоду. «Да, конечно, с удовольствием». И она заторопилась переодеться к выезду. «А нельзя ли вновь отправиться к прекрасному дому?»

Доктор немного колебался, но затем кивнул головой. Если он не ошибается, то он знает в этом доме посудомойку, которая как-то обращалась к нему за медицинской помощью. Она могла бы показать Карин усадьбу изнутри. Хотя бы ее часть. Необязательно было встречаться с владельцами, теми, кто, согласно Вемунду и Элизабет, могли задать нежелательные вопросы. И вообще это походило на преувеличенную осторожность со стороны Вемунда.

Доктор не знал, насколько опасен был Лекенес.

Карин от нетерпения хлопала в ладоши, затем она отдала распоряжения госпоже Воген относительно Софии Магдалены, поцеловала любимое дитя и удалилась.

В это время к дому подошла госпожа Шпитце.

Дверь открыла госпожа Воген.

— Нет, госпожи Элизабет Паладин сейчас нет дома.

— Бог ты мой, а мне сказали, что это срочное дело! А до конца недели у меня не будет времени…

— Если дело срочное, то… Я знаю, где она…

Итак, госпожа Шпитце получила адрес Лекенеса. Но ей не дали имен тех, кто там проживал.

Наверно, ей нужно было их назвать?

Или, может, нет? Наверно, то, что произошло, было наилучшим вариантом.

Гораздо позже на пороге дома Карин появился Вемунд, усталый и расстроенный после совместного с судебными исполнителями изучения документов.

Он повстречал лишь госпожу Воген.

— Где Элизабет?

Вемунд не видел ее два дня.

— Госпожа Элизабет ушла на прием в Лекенес.

— Ах да, этот проклятый прием — я о нем совсем забыл. А где госпожа Карин?

— Госпожу Карин забрал доктор Хансен. Они хотят прокатиться в экипаже.

— А, ну это для нее хорошо. А как наша маленькая девочка? Она оправилась от простуды к завтрашним крестинам?

— Полностью поправилась, господин Вемунд. Она сейчас спит, но если Вы хотите?..

— Нет, не хочу ей мешать. А доктор Хансен сказал, куда они собираются ехать?

— Я слышала, как они говорили что-то о посещении старого пациента в красивой усадьбе. Это, должно быть, Лекенес, не правда ли?

Вемунду стало одновременно холодно и жарко.

— Что? Но я же говорил…

Нет, он этого не говорил. И, очевидно, Элизабет тоже. Госпожа Воген была не виновата в этой катастрофе, доктор Хансен тоже был не виноват. Элизабет тоже не знала всего о том, почему Карин не должна была там показываться. Только на нем была вина за это. Он забыл сказать доктору Хансену, чтобы тот не возил ее туда больше. Он тихо простонал.

— Госпожа Воген, я должен тотчас же туда отправиться! Хотя я этого не хочу, но я должен поехать туда сейчас. Как давно они уехали?

— Да уже прошло довольно много времени. Кстати, сюда приходила одна дама и интересовалась госпожой Элизабет. У нее было ужасно срочное дело, и я направила ее в Лекенес.

— Дама, которая интересовалась Элизабет? Это была ее мать?

— Нет, нет! Это был маленький воробышек, который говорил с небольшим иностранным акцентом.

— Как же она назвалась?

— Госпожой Шпитце.

Вемунд стал белее мела.

— Что Вы сказали?

— Я что, неправильно поступила?

Нет, нет, это была не Ваша ошибка. Но можно подумать, что сегодня все черти преисподней вышли на охоту! Да сохранят небеса Карин Ульриксбю!

Он выскочил, чтобы успеть в Лекенес, пока еще не поздно. В этом доме он не был почти три года.

Это был роскошный ужин — внешне.

Знаменитые люди города все больше и больше шумели за столом по мере того, как благородные вина растекались по их жилам. Богатые купцы громко смеялись, глядя на дам и девушек в фантастических костюмах, которые заигрывали с ними. Все расточали комплименты хозяйке, которая почтенно улыбалась в ответ.

Но внутри госпожа Эмили кипела от гнева. И не только потому, что в зале находилось слишком много хорошеньких пастушек. В этот день все пошло наперекосяк.

Сначала эти глупые разговоры о том, что ее собственный двоюродный брат якобы имеет отношение к растрате в компании.

Ну и что с того? Дом Тарков сможет выдержать этот удар, поскольку семейство обладало безмерными богатствами. Они могли, пожалуй, позволить Мандрупу хоть какую-то радость в жизни. Он ведь всегда был предан.

Эмили не думала сознательно «предан мне», но именно это она имела в виду.