Маргит Сандему - Весеннее жертвоприношение

Внезапно он схватил себя за горло, издал булькающий звук и медленно осел, исчез за плотными перилами.

— Разрыв сердца, — прошептала в ужасе Винга. — Хейке, что мы наделали?

Он не ответил, но лицо его говорило о многом.

— Идем, — сказал он и взял ее за руку. — Мы должны поторопиться.

— Как ты думаешь, наши люди видели это?

— Не знаю. Но не верю. От них все скрывали деревья И я полагаю, что серые показывают себя только перед теми, кого хотят испугать.

— Но мы их видели.

— Мы, да! Мы были в круге, ты же знаешь.

Проклятый круг! Лучше бы его никогда не было! Тысячи раз раскаивался Хейке в том, что сделал.

Наверху в башне толпа серых растворилась подобно отступающей волне.

Дверь на чердак, хлопнув, открылась. Наверху воцарилась полнейшая тишина. Люди вновь собрались на втором этаже, но ни пастор, ни ленсман не пожелали подняться вверх. Вместо этого они словно лунатики спустились на первый этаж.

— Этот дом действительно проклят, — с выдохом произнес вконец измученный пастор.

— Нет, — ответил голос Хейке из зала. — Не точно. Это мстит само поместье. Дом снова будет спокойным, когда обретет законного хозяина.

Снивель вскочил в ярости.

— Что? Что здесь делают эти двое? Арестуйте их, ленсман! За нарушение спокойствия в чужом доме! За колдовство и сглаз честных людей. Он же из рода Людей Льда, которые с незапамятных времен были известны своим колдовством и еретичеством. Но, прежде всего, арестуйте его за убийство!

Ленсман, не зная как поступить, топтался на месте, не в силах выдавить из себя и слова. Утверждение судьи о сглазе открывало широкую перспективу, этим простым способом можно объяснить все непостижимое. Но два человека исчезли на глазах. Как объяснить это? И Винга бледна как смерть!

Хейке, не обращая на других внимания, обратился к пастору.

— Собственно, мы к вам, господин пастор. Мы пытались встретиться с вами вчера, но люди судьи следили за нами и напали на нас.. Тогда и произошел несчастный случай с третьим охранником. Сейчас мы, к сожалению, видели гибель остальных двоих. Один разбился на склоне горы, выходящей к морю, а другой видимо мертвый лежит в башне. Может вы, господин ленсман, вместе с теми, кто еще остался на службе у Снивеля, позаботитесь о них?

Он взглянул на управляющего и Ларсена. Никто из них особого желания не проявил. Они только, словно заколдованные, смотрели на его израненное лицо.

Хейке продолжал:

— Но, господин пастор, мы хотели бы, чтобы вы огласили о том, что Винга Тарк и я хотим создать семью и получить обратно Гростенсхольм, который по закону принадлежит мне, а не судье. Ибо он не заплатил за него ни шиллинга.

— Что такое? — вскочив, воскликнул Снивель.

— Мы уже говорили достаточно об этом, — устало сказал Хейке. — Предъявите, будьте любезны, свидетельство того, что вы являетесь владельцем Гростенсхольма!

— Конечно, у меня есть такое свидетельство, но я и не подумаю снизойти до того…

Ленсман наконец нашел решение своей собственной дилеммы.

— Но, господин судья, это же просто, — сказал он с наивной доверчивостью. — Вы только покажете свидетельство, письмо фру Ингрид, не так ли? И со всей этой досадной историей будет покончено раз и навсегда.

Снивель злобно посмотрел на него.

— Итак, ленсман, вы не верите слову одного из самых высокопоставленных судей страны? Берегитесь, это может стоить вам дорого!

— Я, само собой разумеется, не-е сом-неваюсь в-Ваших словах, господин судья, — промямлил перепуганный ленсман. — Но, чтобы в будущем Вас оставили в покое…

— Чепуха! — прорычал его начальник.

— Едва ли он сможет предъявить письмо, — мягко сказал Хейке. — И главным образом еще потому, что у Винги с собой собственное письмо Ингрид. Так что у Вас есть возможность доказать, что Ваше свидетельство настоящее.

Снивель рыкнул:

— Арестуйте этого урода за убийство! Он только пытается отрицать факты.

Ленсман снова стал облизывать губы. Пастор измученно сел на стул, закрыв глаза руками, управляющий с супругой шептали: «Господи Иисусе, освободи этот грешный дом!», а Ларсен стоял, словно приготовясь к прыжку, то и дело поглядывая вверх на лестницу.

— Покажите письмо, — также мягко сказал Хейке.

— Убийце? Никогда в жизни! — ответил Снивель.

— Кто здесь убийца, надо еще подумать, — произнесла Винга, гордо подняв голову. — Перечень Ваших грехов под прикрытием закона огромен, господин Снивель.

— Заткнись, девка! — рыкнул судья, лицо которого побагровело. — Убирайтесь отсюда!