Маргит Сандему - Женщина с берега

И Андре ответил на ее не произнесенный вслух вопрос:

— Мы давно уже перестали удивляться нашим судьбам.

— Можно себе представить… — пробормотала она. — Но, возможно, господин сам желает прочитать?

— Да, спасибо.

— Вы можете это сделать за столом в углу, не вынося протоколы из комнаты.

— Спасибо! Могу я сделать кое-какие записи?

— Конечно!

В тишине канцелярии, прерываемой лишь скрипом стальных перьев да отдельными репликами немногочисленных посетителей, Андре прочитал от начала до конца трагическую историю. Ему было странно и печально видеть здесь имя Ваньи — оно упоминалось неоднократно.

Большая часть написанного была ему уже известна, но он жадно схватывал новые детали и подробности.

Он нашел последний адрес Петры. Нашел также адрес ее родного дома. Превосходно! И еще важнее: он узнал теперь имя отца ее последнего ребенка. Эгиль Холмсен. Адрес тоже был указан. Дело сдвинулось с мертвой точки. В протоколе было указано, что Петру раньше уже выгоняли из дома. «Она спуталась с одним из влиятельных людей города», говорилось в протоколе. Андре изобразил на лице гримасу. Разумеется, имя этого влиятельного человека не указывалось. Но это было не важно, это не его ребенок мог быть потенциальным меченным из рода Людей Льда.

Теперь следовало найти отца последнего ребенка, Эгиля Холмсена, а также ее родственников. Возможно, она сама была носительницей этих наследственных признаков.

Если только у нее были какие-то родственники.

Ему предстояло вернуться к 1700-м годам. Перед ним стояла неописуемо сложная задача. Во всяком случае, ему следовало обратиться к началу 1800-х годов, поскольку, если Кристер Грип родился в 1774 году, он наверняка захватил начало следующего столетия.

Андре вздрогнул, услышав голос одетой в черное дамы и обнаружил, что уже несколько минут сидит, уставившись в пространство.

— Извините, — пробормотал он. — Я не расслышал, что…

— Вы что-нибудь нашли? — спросила она.

Несмотря на строгое платье и замкнутое выражение лица, в облике этой дамы было что-то привлекательное и располагающее к себе. Возможно, причиной тому был голос и манера вести себя? Нет, и ее голос, и все ее движения были резкими и неприятными. Он внимательно посмотрел на нее. Сколько же ей было лет? Где-то между сорока и пятьюдесятью. Не исключено, что она не замужем. Светлые с проседью волосы гладко зачесаны назад и стянуты в узел, черты лица невыразительны. Под глазами уже появилась сеть возрастных морщин, возле рта пролегли вертикальные складки. На таких, как она, не заглядываются.

— Да, спасибо, я нашел несколько адресов и теперь собираюсь пойти по ним, — ответил он.

Все таким же отчужденным голосом она произнесла:

— Могу ли я быть чем-то еще для вас полезна?..

— Благодарю, но я не смею злоупотреблять вашим временем.

Она слегка поморщилась.

— Ах, мой рабочий день не слишком напряженный…

Значит, ей тоже не чужды человеческие переживания?

— Ну, раз так… — торопливо улыбнулся он. — Могу ли я задать вам один вопрос?

— Пожалуйста!

Андре показал ей записи, сделанные дома.

— Взгляните, — сказал он, — здесь написано, что первого ее ребенка забрали… Что бы это могло означать?

Женщина тут же поняла, в чем дело.

— Без сомнения, его забрали в приют, — ответила она.

— А что это такое?

— Дом, куда принимаются брошенные дети. Заведение, снискавшее себе сомнительную славу. Не знаю точно, существует ли оно по сей день, ведь разговор шел о том, чтобы его закрыть. Теперь подобное заведение называется домом ребенка, но старое название «приют» прилипло к нему, словно отвратительная, клейкая липучка. Кстати, здесь есть ошибка…

— В самом деле? Какая же?

Проведя указательным пальцем по его домашним записям, она сказала:

— Здесь написано, что Петре Ольсдаттер было семнадцать, когда она умерла.

— Так она сказала моей кузине.

— Но если Вы заглянете в судебный протокол, то увидите, что она родилась в 1880 году. Андре нашел это место и воскликнул:

— В самом деле! Значит, ей было девятнадцать лет. Умирая, она, возможно, говорила неразборчиво. А может быть, у нее просто помутилось в голове. Да, мне кажется, что иметь двоих детей в семнадцать лет — это уж чересчур. Спасибо за вашу наблюдательность! И я обнаружил в протоколе еще кое-что: в ходе расследования кто-то, и возможно, родственник, заявил о розыске медальона, который должен был быть у Петры, но которого не оказалось на месте.