Маргит Сандему - Зубы дракона

От сестры Ингелы пришло новое письмо. Она опять спрашивала, почему Сёльве не едет домой, теперь он был единственным ее близким родственником, и она хотела, чтобы они общались почаще.

Сёльве в раздражении скомкал письмо. Оно потревожило его совесть, а это Сёльве было не нужно. Теперь он попал в затруднительную ситуацию. Как истинный потомок Людей Льда, он нуждался в контакте со своим родом, но с другой стороны, он не хотел появляться перед родственниками в нынешнем виде. Нет, он вовсе не стыдился своих желтых глаз или того ледяного холода, который распространился в его душе — он знал, что Ингела поймет его, поймет, что он стал таким не по своей воле. Но он хотел сохранить свой дар в тайне. Никто не должен был знать о новом проклятом в их семье.

Это давало ему гораздо большую свободу действий.

Сёльве шел по тому же пути, что и Тенгель Добрый, Ульвхедин и Ингрид, но в обратном направлении. Они пытались вырваться из того круга зла, в который попали волей судьбы. Он же погрязал в трясине все больше и больше, и это ему даже нравилось.

От Ренаты и ее семейства ничего не было слышно.

От этого он терял осторожность. Ведь его терпение было не бесконечным.

Почему она не появлялась? Он же внушил ей, что она должна вновь прийти к нему ради спасения своей чести. Она должна была попросить своих родителей обратиться к молодому шведскому консулу, который был так рад позаботиться о ней.

Прождав безрезультатно две недели, он нанес новый удар.

Рената останется одна на белом свете. У нее больше не будет родителей, которые станут ее защищать или распоряжаться ее деньгами.

Сёльве действовал целенаправленно. Теперь у него было больше опыта и еще меньше жалости к людям…

Прошла еще неделя. Ренате предстояло проводить родителей в последний путь. Они умерли с разницей в два дня. Доктор сказал, что от неизвестной болезни.

Сёльве был на кладбище. Он держался в стороне под деревьями, а первый снег медленно падал между надгробиями и таял на свежевыкопанной земле рядом с родовой могилой семейства Висенов.

И тут его как холодной водой окатило. Он-то ждал увидеть одинокую скорбящую женщину, к которой собирался подойти и утешить — она ведь забыла о свидании с ним — а тут вокруг нее оказалось много людей, которые наверняка были ее братьями и сестрами.

Он чуть было не осведомился об этом у стоящего рядом мужчины, но вовремя заметил, что это тот самый пресловутый жених Карл Берг, не скрывавший своих слез, и поспешил ретироваться. Вместо этого он обратился к другому человеку, стоявшему неподалеку, с Карлом Бергом ему совершенно не хотелось общаться.

— Конечно, вы правы, — сказал ему незнакомец. — У ювелира Висена с супругой было восемь детей. Дело отца перейдет, по всей вероятности, к старшему сыну, вон тому, в высокой шляпе.

Сёльве заскрипел зубами и в бешенстве выскочил с кладбища. «Идиот, идиот, — говорил он себе. — Я сделал ставку не на ту! Как же я был небрежен, чтобы сначала не удостоверился в столь простой вещи!»

Да, ему еще много чему надо было учиться! Как сейчас — что ничего нельзя пускать на самотек. Его первый урок.

Судьба преподаст ему еще два урока, причем последний из них ударит по нему особенно сильно.

Наконец-то появилась Рената! Она пришла через пять дней после похорон. Слишком поздно. Хотя с другой стороны, даже хорошо, что она не сделала этого раньше, ведь тогда он мог бы оказаться в ловушке!

Сначала она вела себя высокомерно. Сказала, что теперь, после смерти родителей, она еще раз взвесила его предложение о браке и пришла к выводу, что, возможно, даст согласие на замужество с ним. С одним, однако, условием: он должен согласиться, что в браке главной будет она, ведь у нее деньги, да и вообще она более благородных кровей.

«Вот ты как, — подумал Сёльве. — Ну и лихо!»

Он распрямил спину.

— Госпожа Рената, я действительно просил Вашей руки некоторое время назад. Я полагал, что могу Вам что-то предложить. Мое положение, которое прочит блестящую карьеру, мое состояние, тоже не из последних, да и мое благородное имя…

В этом он, конечно, преувеличивал, наш Сёльве, но здесь, в Австрии, его все звали Сёльве фон Люди-льда, и его фамилия звучала весьма благородно. А в планы Сёльве никак не входило оспаривать это заблуждение.

Он продолжал:

— Но Ваши родители повели себя со мной далеко не благородно, госпожа Рената. Я не хочу говорить плохо об умерших, но их отказ больно задел мою честь, не дав возможности ответить. Теперь же моя честь дворянина не позволяет мне вновь просить Вашей руки.