Мила Лешева - Обрести крылья. Начало.

— Почему ты не хочешь сказать мне, кто ты?

— Потому что я тень… Возможно, мне никогда не стать снова живой, — шепчу я, с отчаянием глядя в его глаза. Он протягивает руку и касается моего лица — трепетно, лишь самыми кончиками изящных пальцев, обводя ими скулу, раковину уха — снова маленького, абрис губ. Я прижимаюсь щекой к его руке и целую её, пытаясь выразить свои чувства.

— Прости меня, — шепчу я, — прости и прощай, мой сладкий сон, моя безумная мечта…

Делаю шаг назад и чувствую, что таю в лунном свете, растворяюсь в нем…

Я проснулась в слезах, почему-то я была твердо уверена, что и Кэл тоже видел этот сон. Я так больше не хочу! Я не хочу видеть боль и сомнения в его глазах, тем более там, во сне, где его душа словно трепещет в моей ладони! Странная сила поднялась во мне, словно кто-то пытливо взглянул мне в глаза — и все исчезло, но почему-то я знала, что в моих снах больше не будет ни сводящей с ума страсти, ни захлестывающей душу сумасшедший нежности…

Разбудил меня солнечный луч, скользнувший по векам шаловливым перышком — вчера мы не задвинули шторы. Я вздохнула и тряхнула головой — нужно делать что-то, или я утону в мыслях и сожалениях. А впрочем, о чем тут думать? Занятия в школе мастера Ларга выбьют дурь из кого угодно! Так что я быстро собралась, набросала записку для Сигни, в которой предложила ей встретиться в лавке недалеко от школы и, опоясавшись мечом, поспешила на выход.

Что ж, я была права — видимо, почувствовав неладное, учитель знатно «поиздевался» надо мной, так что к обеду ни одной мысли кроме желания отдохнуть у меня не было. Пообедав, распрощалась с соучениками и заспешила в лавку, где меня уже ждала Сигни. Мы принялись перебирать вещи — здесь торговали бельем и всякими приятными женскими мелочами, однако через некоторое время я заметила, что хозяйка лавки довольно нервно посматривает на висевшие на стене огромные часы.

Первый раз вижу в Аллирэне такое! Обычно торговцы, а торговки в особенности, напротив, стараются как можно дольше задержать покупателя, а тут она явно желала, чтобы мы ушли поскорее. Я толкнула локтем Сигни и глазами показала ей на торговку. Мы переглянулись, и я спросила:

— Простите, нари, мне кажется или вы желаете, чтобы мы побыстрее ушли?

Хозяйка покраснела, прекрасно понимая, что дурная слава для нее страшнейший враг:

— Ради Богов, простите меня, нари, выбирайте сколько душе угодно!

— Если вам очень нужно, чтобы мы поспешили… — начала Сигни.

— Да нет, нари, — отмахнулась та, — просто у нас тут событие должно одно произойти, уж очень хотелось поприсутствовать. Ничего, потом рассказы послушаю!

— А что за событие-то? — заинтересовалась я.

— Ой, нари, у нас в Среднем городе есть одна мерзкая особа, сплетница и пакостница. Скольким людям она гадости сделала! Так теперь ей в отместку пакость решили устроить, посмотреть хотелось, как эту… — она явно хотела выругаться, но сдержалась, — на место поставят.

— Вот у вас обычаи глупые, мечом по башке — и нет проблемы, — проворчала Сигни, — а что за пакость-то?

— Слуги все от нее уйдут, в один день. Даже стряпчего пригласили засвидетельствовать, что все по закону!

— И что, ну подумаешь, слуги уйдут, — снова Сигни, — что, она себе других не найдет?

— Не найдет, — покачала головой торговка, — уж больно гадкая особа. Разве что предложит вдесятеро, да только она еще и скупердяйка, за медную монетку удавится!

Подруга покачала головой:

— Я уже тоже хочу на это посмотреть! А где это будет?

— Особняк нари Дариа здесь недалеко… — с надеждой взглянула на нас хозяйка. Мы переглянулись, я подхватила все выбранное и заявила:

— Тогда мы берем все это, а потом идем смотреть этот спектакль! Согласны?

Та закивала, и принялась быстро подсчитывать стоимость всего, что мы выбрали. Забавно, она сразу сказала ту цену, которую я готова была услышать после долгих торгов. Так что через пятнадцать минут мы уже подходили к воротам столь хорошо знакомого мне особняка.

Ворота были открыты — видно, слуги нари Дариа решили сделать свою маленькую месть достоянием широкой общественности. Войдя и пройдя пару шагов, мы услышали громкий визгливый голос и поспешили на звук.

Все действо происходило на террасе главного дома, я раньше видела её только издали. Слуги, все вместе — их оказалось дюжина человек — сгрудились у перил, а на них вопила их, надеюсь бывшая, нанимательница. Сейчас она выглядела еще хуже, чем три месяца назад — побагровевшее от ярости лицо, растрепанные волосы, трясущиеся руки… Меня передернуло.