Мила Лешева - Обрести крылья. Начало.

Наконец мы поднялись на предназначенный нам этаж, нари Аластея остановилась, запыхавшись:

— Ох, девоньки, подождите, не та я уже, чтобы по лестницам бегать! А вам комнату какую, с окном на закат аль на восход чтобы?

Мы переглянулись, Сигни пожала плечами:

— Мне все равно.

— Берите с окнами на восток, — вмешалась Тина, — тогда у вас солнце будет только утром, а то в западных летом к вечеру жарко очень!

— Спасибо, тогда такую и возьмем, — решила я.

В остальном все комнаты были одинаковы: отделанные деревянными панелями стены, паркетный пол, окна завешены коричнево-золотистыми шторами. Из мебели две кровати, большой шкаф, два письменных стола да два стула. К комнате примыкала небольшая ванная комната, словом, все необходимое для комфортного проживания тут было.

— Ну что, нравится? — с ноткой ревности в голосе спросила хозяйка.

— Да, спасибо, очень! — хором сказали мы и рассмеялись.

— Ну раз так, давайте сюда ваши знаки, — нари Аластея указала на выемку на двери, — приложите их сюда, а другой рукой двери коснитесь, защита и активируется.

Мы по очереди так и сделали, дверь оба раза на секунду осветилась золотистым светом.

— Ну вот и все, теперь комната ваша, остаетесь али пойдете пока? Форму выдать еще не могу, вот только привезли, надо разобрать, так что завтра!

— Я — точно пойду, надо вещи собрать и перевезти, — ответила я, — а ты, Сигни?

— И мне тоже вещи собрать надо, так что идем, — ответила та.

Когда мы вышли из комнаты и закрыли за собой дверь, она слегка засветилась. Тина пояснила нам, что это означает, что комната занята, а чтобы открыть её, достаточно приложить Знак к двери. Пока шли вниз, нари Аластея спросила, много ли девушек поступило в этом году, я задумалась, припоминая, вроде парней было больше:

— Человек тридцать, наверное.

— Ага, и три эльфийки, — заметила Сигни.

— Эльфийки?! — в один голос поразились комендантша и Тина.

Мы кивнули.

— Ой, что будет-то… — протянула женщина. И в ответ на наш недоуменный взгляд пояснила кое-что, о чем я еще пока не задумывалась — в Академии не было слуг! Вернее, были повара в столовой, прачки, которые стирали форму и только её, и уборщицы, которые убирали в учебных и административных корпусах, в коридорах общежития, и раз в седмицу мыли полы в комнатах. То есть все остальное студенты должны были делать сами! Да, на старших курсах изучали бытовые заклинания, но до них еще дожить надо было! Я представила надменных эльфиек или тари с кольцами на каждом пальце с тряпкой в руках — и согнулась от хохота.

— Вот именно, — понимающе покивала нари Аластея, — а мне кровушки попьют… Зато смотришь, к старшим курсам гонору-то поубавят, почти нормальными станут, верно, Тиночка?

— Точно, — кивнула Тина, — у нас уже многие перестали делать вид, как будто от меня дурно пахнет. Друзьями я их не назову, да и приятелями тоже, но общаться с ними вполне можно.

За разговорами мы спустились вниз, нари Аластея пожелала нам хорошего вечера — солнце уже клонилось к закату, велела звать её тетушкой Астой и поспешила вернуться к работе. Выйдя на улицу, почти столкнулись с Дойлом, который спешил от мужского общежития нам навстречу.

— Ну что, остальные здания показывать сегодня? — спросила Тина.

Я потерла виски — день был тяжелый, наполненный впечатлениями, хотелось сесть и расслабиться. Глянув на ребят, поняла, что они разделяют мое мнение, и покачала головой:

— Давай потом, а сейчас… Может, в «Пьяный петух»?

Три дружных «да» были мне ответом, мы переглянулись и зашагали к воротам.

В трактире мы заказали окорок, пироги — тут они были потрясающие, особенно с ягодами. Решили, что и вина выпить нам не повредит — надо же отметить поступление? Разлили, чокнулись, и Дойл сказал:

— Лин, а ты обещала рассказать, почему все-таки эти высокородные задаваки учатся в Академии и зачем это магам. Очень уж интересно!

— Ладно, расскажу, а Тина поправит, если что, ладно? — подруга кивнула, продолжая жевать.

— На самом деле все очень просто, — улыбнулась я, — долгая жизнь. Вы ведь знаете, что маги живут дольше обычных людей, и намного? — и, дождавшись утвердительных кивков, продолжила, — однако никто никогда не слышал о прожившем двести лет крестьянине, хотя дар может быть и у них. Да только если он не активен, то максимум, что он даст — дополнительные лет десять жизни, никакого сравнения с сотней! Причем с сотней, когда ты не дряхлый старец, а человек в полном расцвете сил и здоровья!