Марина Эльденберт - Пламя в твоих руках

— После выступления зайди ко мне, — и зашагала по коридору.

У визажистки были глаза на пол-лица.

— Мы же не успе…

— Успеем, — коротко отрезала я и улыбнулась Дрэйку.

Пианист посмотрел вопросительно, оттопырил пальцы и поднес к уху, изображая разговор по мобильному. Приподнял брови, но я покачала головой и шагнула в гримерную. Потом, все потом.

Швырнула пальто на диванчик и устроилась перед зеркалом. Как сотворить из себя что-нибудь достойное, распеться и при этом выйти на сцену в срок? Хороший вопрос. Из зеркала смотрела девица с тяжелыми темными волосами, бледным лицом и пламенеющей на шее магической росписью толщиной в палец. Отдернула взгляд и ткнула в ярко-красную помаду, которую купила еще в самом начале работы в Ландстор-Холле, но которой так ни разу и не воспользовалась.

— Сегодня акцент на губы.

— Уверена, что тебе пойдет?

Не уверена. Но выбирать особо не приходится под такое украшение. Да и с глазами возиться в десять раз дольше.

— Да.

— Что ты собираешься делать с прической?

Что с ними сделаешь после снегопада и за такое время? Хотя…

— Эффект мокрых волос.

Вытащила из сумки бутылку с водой и, согревая во рту, сделала несколько глотков. Пока Лигрисс прыгала вокруг меня с кисточками и кремами, закрыла глаза и приступила к простейшей распевке. На выдохе, между двумя нотами «ммммм», в низкий. И дальше. Сосредоточиться на том, как из груди льется тихий звук. Одновременно пропуская пряди между смоченными гелем ладонями.

Ты просто выйдешь на сцену, Леона.

Выйдешь и споешь. Как всегда.

Несколько простых упражнений, одно за другим.

Руки были холодными, я тщетно терла ладони друг о друга, пытаясь согреть. Лигрисс явно волновалась по поводу времени, из-за этого кисточка несколько раз срывалась. Пришлось подправлять серебристые тени, растушеванные на верхних веках, чтобы сделать глаза прохладнее и сместить акценты. Правда, сделать эти льдинки еще холоднее вряд ли бы получилось. Такой же льдинкой подрагивало в груди сердце, перегоняя холодную кровь. Волосы застывали спутанными «мокрыми» прядями, а я продолжала распевку уже на простеньких куплетах.

За пять минут до выступления от Бриаль Бетрой осталось одно воспоминание.

На бледном лице выделялись алые губы, которые удивительно сочетались с полыхающим на припухшей коже ошейником. Серебряный иней платья только чудом не плавился от жара клейма.

Наплевать.

Выйду — и буду петь.

Петь для тех, кто пришел меня слушать. Для тех, кто каждый вечер ждет встречи со мной.

Собралась и пошла!

Знакомый путь на сцену стал чуть ли не бесконечным. Ступеньки, по которым я поднималась, — магнитами. Ноги были тяжелыми и дрожали. Дрэйк привычно вскочил, чтобы подать мне руку, изумление в его глазах мешалось с тревогой. Я же улыбнулась в притихший зал. Казалось, каждый взгляд впивается в мою шею, добавляя расплавленного металла в мешающую свободно дышать таэрран. Понятное дело, что иртханы не афишируют свои наказания, я вот знать о таком не знала, но… Но что будет, если с огнем драконицы уснул и мой? Тот, что искрил в каждом слове, на каждой ноте, в каждом звучании?

Перед глазами потемнело, пришлось глубоко вздохнуть.

Не время раскисать! Только не сейчас.

— Добрый вечер! Рада видеть вас всех!

Обвела зал взглядом. Дождавшись, пока утихнут приветствия, раскинула руки.

— На улице сейчас настоящий снежный шторм. По-моему, нам не помешает немного согреться! Или правильнее будет сказать, зажечь?

Зал привычно громыхнул аплодисментами, какая-то девушка взвизгнула:

— Зажигай, Бриаль! Зажигай!

Ее слова подхватили смехом и аплодисментами.

Дыхание сбилось, но я уже сняла со стойки микрофон и кивнула Дрэйку: «Пламя в твоих руках».

Первые аккорды взорвали воцарившуюся после объявления песни тишину, и я шагнула в объятия музыки.

Привычный туман сигаретного дыма рассеивало освещение. Сегодня оно было холодным, как лунный свет на снегу. Я шла по этим дорожкам, улыбаясь в зал, подхватывая взгляды и отпуская. Песня набирала темп, и я набирала его вместе с ней.

Указала на сидевшего за столиком мужчину, он подхватил игру изумлением и приложенной к груди ладонью.