Виктор Шибанов - Черная троица

– Пошевеливайтесь! После захода солнца в Обитель никого не впускают! – Капитан отряда, охраняющего караван, пришпорил коня и поскакал назад.

Там сцепились две телеги, и караванщики, отчаянно ругаясь, пытались их растащить. Все – и люди, и животные – устали за долгие дни пути. Однако спешили, как могли, надеясь до наступления ночи укрыться за прочной оградой города-монастыря – Обители Прохода Тысячи Мучеников. Массивные зубчатые стены, высокие башни большого собора за ними и тонкие шпили малых часовен, казавшиеся продолжением возвышающихся впереди мрачных гор, можно было различить еще с утра.

Брат Умберто вздохнул и продолжил молитву. Его пугал шум мирской жизни. Проведя почти половину из своих двадцати пяти лет в аббатстве Святого Галаты, он и дальше охотно оставался бы там. Но для посвящения в Первый Круг, чтобы иметь право присутствовать при всех Таинствах, молодому послушнику надо было совершить паломничество к Алтарю Дориэля в Восточном Приюте.

– Святой отец! Купите яблочек! Они хоть прошлогодние, но очень сочные!

Лошадь брата Умберто как раз обгоняла телегу, нагруженную яблоками и грушами. Парой волов, которые везли повозку, правила молодая крестьянка. На смутившегося послушника лукаво смотрели карие глаза, а миловидное, хоть и немного худощавое лицо украшала веселая улыбка. Из-под головного платка выбивалась прядь темных, словно вороново крыло, волос, оттеняя непривычный для этих мест бронзово-золотистый цвет лица девушки. Брат Умберто растерянно улыбнулся в ответ, за что тут же был награжден еще одной лукавой улыбкой:

– Возьмите, святой отец, всего половина серебряного флориана за целую корзинку! Вы, наверное, устали и голодны с дороги, а ведь и монахам не возбраняется есть яблоки…

Брат Умберто, невольно очарованный обаянием невысокой крестьянки, уже полез было за монетой, но все же остановился и, с легкой грустью покачав головой, тронул пятками свою кобылу. Путь ему предстоял еще неблизкий, а аббатство Святого Галаты славилось более добродетелью, нежели богатством. Да и, кроме того, еще два дня, согласно данному обету, он не мог вкушать ничего, кроме хлеба и воды, а обеты свои брат Умберто старался блюсти строго.

За последние несколько дней караван вырос почти вдвое. Жители окрестных деревень, которым надо было попасть в Обитель, пользуясь удобным случаем, присоединялись к каравану. Так было безопаснее – с приходом весны нечисть зашевелилась. По слухам, Кланы уже напали на несколько поселений.

Шум впереди внезапно смолк. Брат Умберто с любопытством, не достойным Посвященного, но простительным послушнику, посмотрел направо. И тут же отвернулся, осеняя себя знамением Копья и шепча задрожавшими губами поминальную молитву. Рядом с дорогой на земле уродливо чернели огромные выжженные круги. Посреди двух самых больших стояли обгоревшие остовы двух повозок, внутри остальных лежали обугленные тела несчастных путников.

– Клан Огня. – Лошадь Умберто замедлила ход, и он снова поравнялся с телегой, на которой ехала веселая торговка яблоками. – Этим, – она кивнула на трупы, – еще повезло.

– Повезло? – ужаснулся молодой монах.

– Ну да. Пленных они подвешивают за ноги, а затем…

Брат Умберто, не дослушав, поскакал вперед. Беспечный тон девушки поразил его, но куда больше удивил странный блеск в глазах.

Увиденное заставило путешественников еще сильнее погнать своих лошадей и волов, хотя дорога теперь довольно круто стала подниматься в горы. Уже можно было ясно различить городские ворота. Даже капитан стражи облегченно вздохнул – они успели, солнце стояло еще достаточно высоко.

Пыльная утоптанная дорога сменилась булыжной мостовой. Серыми скалами возвышались две привратные башни. Однако, когда до ворот оставалось несколько десятков локтей, низкий рев трубы разорвал вечерний воздух, гулким эхом отдаваясь в ущелье. Огромные створки вздрогнули и стали медленно закрываться.

– Стойте! Солнце еще не село! – закричал капитан, пуская коня в галоп.

– Позавчера Наместник приказал запирать ворота на час раньше, – проворчал один из стражников, пожилой воин с уродливым шрамом, перекосившим лицо. Створки, однако, остановились.

– Позвольте нам войти, мы быстро. – Купец, которому принадлежала большая часть повозок каравана, многозначительно позвенел поясом. Капитана охраны он предусмотрительно оттер назад плечом – возмущенный вояка уже сжимал пальцы на рукояти меча. – Пошлина двойная, понимаем-понимаем. Время-то и впрямь позднее, но, сдается мне, до захода солнца еще чуть больше часа – как раз нам проскочить.