— Касси!.. — недовольный вопль обиженного Яшки услышали, наверно, все мои соседи. — Почему у тебя дома никогда ничего пожрать нету?..
Риторический вопрос… Потому что.
— Опять холодильник пустой! — продолжал сварливо брюзжать он. — Я же говорю, тебе срочно пора замуж! И хлеба нету, и кофе с чаем заканчиваются… Песец.
— Зато там картошка где-то была… — неуверенно откликнулась я, включая воду.
Из кухни донёсся красноречивый грохот ящиков и шкафов: приятель занялся интенсивными поисками картошки. Этот ритуал повторялся от встречи к встрече: Яшка ругал меня за пустой холодильник, грозился выдать замуж за знакомого повара, чтобы хоть тогда я начала нормально питаться, а потом находил картошку и принимался активно её жарить, поскольку я сама готовить и не умела, и не любила. И посему — ничего съедобнее колбасы, йогуртов и магазинных пельменей в холодильнике у меня отродясь не водилось.
— И куда только смотрят твои родители? — доносилось из кухни. — Тебе сколько лет, красавица?
Самой интересно. По меркам Альвиона — три тысячи, по здешним… не то двадцать, не то двадцать два, не то… под двадцать пять. В волшебных мирах возраст дейте отсчитывается, начиная от самого первого дня рождения, тогда как здесь… Если посмотреть с одной стороны — то двадцать, а если вспомнить, что я успела прожить ещё три неполных года, справить двадцатидвухлетние, а потом вернуться в своё недалёкое прошлое… То чёрт знает, сколько. А Яшке я громко посоветовала никогда не спрашивать девушку, сколько ей лет, не то она обидится за свой почтенный возраст, вытерла руки и заглянула на кухню. Приятель, засучив рукава, деловито чистил картошку, напевая себе под нос что-то невразумительное. При моём появлении он прищурился и зловеще пообещал:
— Выдам замуж, Касси, вот увидишь.
— Ага, и ещё объявление заранее в газету отправь: «Отдам в хорошие руки», — насмешливо посоветовала я, с ногами забираясь в кресло. — Только учти — живой не дамся!
— А кто тебя спрашивать будет? — Яшка пожал плечами и включил плитку. — На плечо — и в загс.
Я закатила глаза:
— Да, конечно, украл, выпил, в тюрьму — романтика… А похищение людей, между прочим, это уже статья.
— Если поймают, — жизнерадостно уточнил мой собеседник.
— Тогда помоги Бог твоему несчастному другу-повару, — пробормотала я.
— А кто тебе сказал, что он мой друг? — весело спросил Яшка, быстро и ловко шинкуя очищенную картошку. — Тебя же только своему врагу подсунуть можно…
Я кинула в него чайной ложкой:
— Ну, наха-а-ал! Не буди лихо, пока оно тихо!
Приятель поймал ложку, ухмыльнулся и повернулся ко мне спиной, помешивая свою стряпню. Я принюхалась к витающему по кухне аппетитному аромату и облизнулась. Душу продам за вкусный ужин… В моём животе призывно заурчало. Нет, обе души продам, на всякий случай…
— Я-а-аш?..
— Чего тебе надобно, старче?
— А когда есть будем?
— Когда-нибудь да будем, — флегматично заметил мой собеседник.
— Я серьёзно! — я выбралась из кресла и, встав на цыпочки, заглянула через Яшкино плечо. — Кушать хочется…
— Раньше об этом думать надо было! — приятель тоже встал на цыпочки, закрывая своей спиной обзор.
— Ну, Яш… — заканючила я. — Ну не будь таким вредным…
— Ладно, не буду, — милостиво согласился он, накрывая сковородку крышкой и уменьшая на плите огонь, — я же не некоторые… Ещё минут десять-пятнадцать.
— Как раз лампочку в коридоре поменять успеешь… — вкрадчиво предположила я.
Приятель насмешливо фыркнул:
— Иногда мне кажется, что только из-за этого ты меня так часто и зовешь в гости… Лампочку поменять…
— Тебе трудно, что ли? — возмутилась я.
— Это с какой стороны посмотреть… Ладно, тащи стул.
Я послушно отправилась в комнату за стулом и, пока Яшка копошился в кладовке в поисках подходящей лампочки, размышляла над его недавними словами. А ведь я действительно не столько в гости его звала, чтобы пообщаться и спокойно попить кофе, сколько втайне рассчитывала упросить помочь мне по мелочи. Автоматы ли в счётчике напряжением выбило, лампочка ли где перегорела, раковина ли в ванной засорилась… Ладно, такая я корыстная, подумаешь…
— А, чччёрт…
Так и не дойдя до стула, я бегом бросилась к кладовке, откуда раздавалась яростная ругань, прерываемая диким грохотом. Я невольно вздрогнула. Если он встал на старую табуретку, чтобы добраться до верхней полки стеллажа, а он явно на неё встал… то мне сейчас достанется за склероз. Подойдя к кладовке, я осторожно заглянула за дверь.
Читать дальше