Елена Смирнова: Лунный путь

Не обращая внимания на то, что поход в Междумирье меня немного измотал, я подскочила. В несколько прыжков достигла прохода и встала между ним и Тайласом.

— Я не пущу тебя, — твердо сказала я, уверенная в своем решении. Времени на то, чтобы подумать, у меня не было.

— Что? — насмешливо уточнил он, изогнув одну бровь.

Ученик посмотрел на своего мастера, но так и не решился задать свой вопрос. В комнате, наполненной светом, повисло затянувшееся молчание.

Я раскинула руки в разные стороны, прекрасно зная, что стороны это выглядит глупо и… жутко.

— Я сказала, что не пущу тебя, — нехорошо усмехнулась я, глядя мужчине, стоящему передо мной, прямо в глаза.

Девушка раскинула руки одним быстрым движением, заставив воздух всколыхнуться.

— Я сказала, что не пущу тебя, — усмехнулась она, глядя прямо на Тайласа. Глядя так, что он едва не оступился.

Ее глаза полыхали серебряным огнем, так же, как и татуировка на руке. Лицо, едва подсвеченное этим сиянием, и так чуждое, стало совсем нечеловеческим. Древняя сила, отголосок той, что родила этот мир, просыпалась сейчас в ней, и эти черты проступали в тонком лице. Гроза изначальная, душа молнии. Серебряное Дитя. Это было завораживающе и пугающе одновременно.

Тайлас упрямо сделал шаг вперед. Это власть, и от нее его отделяет какая-то хрупкая девчонка. Тем более, что она вдруг сделала неуверенный шаг назад, буквально вжавшись в проход, руки бессильно опустились вдоль тела. Девушка часто-часто задышала, на лбу у нее выступили бисеринки пота. Татуировка перестала светиться, глаза ее тоже стали вполне человеческими. Сила ушла. Схлынула так же внезапно, как и появилась, и Тайласу это было хорошо видно. Она уже ничего не сможет сделать сейчас, резервы ее организма пусты.

Меня вдруг буквально заколотило. Навалилось все сразу — напряжение, усталость, общая измотанность. Сила Серебряной Души ушла, поток схлынул, на лбу выступил пот. Я стала единственным препятствием для Тайласа, и препятствием довольно несущественным. Серебряный Ребенок во мне кричал, где-то внутри сознания вскипала волна ярости, а я была беспомощна. И ведь даже с точки зрения человека я понимала, что нельзя допустить контакта Тайласа с Той Стороной. Нельзя допустить того, чтобы его нога ступила туда.

Если Серебряное Дитя должно выбирать, кому жить, оно всегда на последнем месте оставляет себя. Меня так учили. Я сама так считаю.

И если ситуация начинает выходить из под контроля, Серебряный Ребенок должен сделать все, что только сможет. Неважно, какой ценой для него самого.

Времени на то, чтобы хоть немного подумать, у меня не было. И, нащупав на ментальном уровне жилу, питающую портал с Той Стороны, я с силой дернула его на себя. Впустила в себя силу, саму сущность Серебряного Ребенка, силу Той Стороны. Сливая себя с ней, делая эту силу частью себя, совсем не думая о последствиях.

В бочку нельзя налить целое море…

У меня в руках сейчас бесновался океан, я сама же была рядом с ним небольшим стаканом. Таким, как, например, тот, из которого я пила совсем недавно.

Я подняла глаза на Тайласа, распрямляясь, и поняла, что все остальное произошло всего за пару секунд.

Он не понял, что она сделала, но когда девушка вновь гневно вскинула голову, ее глаза снова наполнились жидким серебром. Светом холодных осенних звезд, безучастных к происходящему на земле. А еще в этих глазах явственно читалась ярость.

— Я же сказала… — она сжала кулак, и он понял, что сила, которую она призвала, слишком велика. Слишком много ее для этого тела.

Еще он понял, что проиграл.

— Что ты… — ее голос был уже хриплым, и говорила девушка явно с трудом. У Тайласа возникла мысль, что лучшее действие сейчас — бежать. Но ноги словно приросли к полу, и вместо этого он стоял, не двигаясь, и смотрел на Каису. На ту девчонку, которую еще несколько часов назад пытался убить. Но сейчас она меньше всего походила на человека.

— Во имя… — она закашлялась, пошатнувшись. Сила прибывала и прибывала к ней, говорить было тяжело, но обряд требовал слов. — Во имя Грозы… я закрываю переход…

Она перешла на шепот, упав на колени. Рука слепо скользнула по полуразрушенной колонне, словно стараясь уцепиться за что-то. Бесполезно, пальцы ее уже не слушались.

— …благословением своим… я закрываю его… Именем своим! — неожиданно громко выкрикнула она, и вдруг поднялась с пола легким движением. Руки снова раскинулись в разные стороны, вокруг заклубилось серебристое марево.