Виктор Ночкин - Земля Павшего

– Не знаю, не задумывался об этом. Вряд ли младенца станут тащить через полстраны. Скорее это местные.

Джегед покосился в переулок, там сновали легкие тени, жители Уртахи спешили по своим делам, покуда заперты ворота и в городе нет чужих. Возможно, среди этих торопливых пешеходов – тайные любовники? И спустя положенный срок плоды сегодняшних встреч отправятся в приют? И, возмужав, наденут светлые плащи послушников? Кто знает, на все воля Павшего! Он ведет всех. Этой ночью Он привел четверых путников во второй круг. К дому его милости канцлера Арденора.

У здания, принадлежащего господину Арденору, всадники остановились и спешились. Наматывая поводья на крюк в стене, Годвин выдохнул – будто подумал вслух:

– Ну... да пребудет с нами Павший...

– Он и есть с нами, – буркнул Джегед, вытаскивая из седельной сумы сверток с отрубленной ладонью. – Отчасти – во всяком случае.

Когда являешься в чужой дом незваным задолго до рассвета, логично предположить, что тебе не ответят на стук или, во всяком случае, ответа придется ждать... Джегед постучал, отступил на шаг и стал изучать дверь. Как и любое здание в Уртахе, дом канцлера был надежно зачарован против вторжения, дверной проем, замки – все оказалось покрыто сложным сплетением охранных заклинаний. Человеку искушенному, вроде Джегеда, с первого взгляда было ясно: насильно вломиться в эту дверь необычайно сложно. Колдовская защита, насыщенная магическими эманациями с острова, едва не светилась в темноте, до того плотными были чары.

У мага мелькнула мысль проверить, как быстро осилит оборону принесенная им мертвая рука? Перст Павшего, конечно, сильней любых ухищрений простых смертных! В конечном превосходстве собственной магии над пассивной защитой дома колдун не сомневался... Но долго ждать не пришлось – едва Джегед постучал, за дверью послышалась возня, затем – приближающиеся шаги. Похоже, в обязанности кого-то из слуг канцлера входило ночное бдение у входа, как будто господин Арденор ожидал вестей в любое время суток. Быть может, недалеки от истины слухи, будто канцлер не спит никогда?

– Чего угодно? – раздался мужской голос, приглушенный толстыми досками двери.

– Я желаю немедленно видеть канцлера, – объявил Джегед. – Скажи его милости, я доставил перчатку Варлашта.

– Однако уже поздно, – произнес человек за дверью, – не угодно ли вам явиться днем?

– Я оставляю перчатку на крыльце и считаю до пятидесяти, потом ухожу. Если прежде, чем закончу считать, меня не пригласят к его милости, содержимое перчатки я продемонстрирую днем, но не здесь и не господину Арденору.

Джегед швырнул обгорелую перчатку, стальные накладки звякнули о камень. Затем маг отступил и внятно произнес:

– Один!

Ответа не последовало, но человек за дверью, видимо, удалился – шаги стихли.

– Пугаешь канцлера? – осведомился Годвин.

– Два. Нет, просто устал. Три. Ты готов к работе?

– Уточни.

– Четыре. Все, кому Арденор велит присутствовать при нашем разговоре, так или иначе знают о планах, касающихся нас... Пять... Иными словами, они все знали... шесть... о готовящемся убийстве Каспера и Сигварда. Семь.

– Понял.

– Восемь.

Когда Джегед объявил: «Двадцать восемь», – дверь распахнулась. Пожилой крепкий мужчина поднял фонарь, оглядел пришельцев и посторонился.

– Прошу, входите...

Впустив гостей, привратник напомнил:

– Вы забыли перчатку.

– Это подарок его милости... или послание, как господину Арденору будет угодно. Послание передано, и мне до него больше нет дела.

Слуга, не говоря ни слова, поднял злосчастный предмет туалета и аккуратно запер замки. Затем пригласил следовать за ним.

Кабинет канцлера располагался на втором этаже. Привратник привел пришельцев к двери и предложил войти. Знаменитый господин Арденор, о котором шла молва, будто он крутит всеми делами в земле Павшего, пока король спокойно предается развлечениям, свалив дела на канцлера, – этот человек сидел за широким столом. Невысокий, плотный мужчина неопределенного возраста и невыразительной внешности.

Единственной примечательной особенностью являлся длинный нос. Джегед слышал, что всякий, дерзнувший пошутить по поводу длины канцлерского носа, мог быть счастлив, если отделывался лишь опалой и изгнанием. Арденор не был тщеславен, но к престижу относился серьезно. Он не прибегал к магическим ухищрениям, чтобы скрыть, скрасить собственный недостаток, но и насмехаться над ним не позволял. Это же качество проявлялось и в более серьезных делах, какие вел Арденор – он не смущался неприглядностью проводимой короной политики, не гнушался обманом и произволом, не тратил усилий на придание своим действиям благовидного облика – но не терпел, когда его действия публично осуждались. Канцлер полагал, что подданным следует принимать с покорностью все, что предпримут власти. Все, что исходит свыше – не подлежит обсуждению, как и длина носа канцлера.