Наталья Михайлова - Королевство белок

Воинов прислали из Анвардена. Болезнь не щадила ни рабов, ни надсмотрщиков. Если бы король не послал подкрепления, то, боясь мора, рабы подняли бы бунт и разбежались. Надсмотрщики — и те не прочь были разбежаться, чтобы не передохнуть вместе с ними. Но подошли регулярные войска и стали лагерем вокруг каменоломен. У них был приказ: никого не выпускать. Лесовицу спугнули: королевские воины принялись вырубать лес на опушке, чтобы освободить место для своих походных шатров. Они сутками жгли костры, так как верили, что дым спасает от заразы.

Затянутый дымом, острог теперь походил на погребальный костер. Ирица, согнанная со своего места, кругами бродила вокруг оцепленных каменоломен.

Все было наполнено распадом, уничтожением и страхом смерти. У Ирицы не пропадало ощущение, что даже вернись она домой, в свой лес, и там не найдет уже ничего живого. Незнакомое ей ранее чувство ужаса стало постоянным. Но лесовица упрямо возвращалась к каменоломням. Однако больше увидеть Береста ей не удалось ни разу…

Однажды под вечер ее охватила особенная тревога. В лесу снова заливались лаем собаки. Ирица пряталась в дупле старого вяза. Лай был плохо слышен из ее убежища, он доносился издалека, от реки. Эти звуки вырвали ее из оцепенения. Лесовица выбралась из дупла и бросилась через заросли. Она никогда не теряла направления в лесу и побежала к реке коротким путем.

Не добежав совсем немного, Ирица задержалась у трухлявого пня. Возле пня валялись сбитые колодки, такие, какие она видела на ногах у рабов. Ирица готова была пробежать мимо: сама по себе эта вещь ее не интересовала и даже больше — вызывала отвращение и страх. Но какая-то мысль, еще неясная, заставила ее остановиться. Несколько мгновений Ирица постояла над колодками, хотя лай собак не прекращался, и тревожное чувство заставляло ее спешить. Наконец она наклонилась и потрогала эту жуткую вещь рукой. На деревянных колодках лесовица заметила пятна крови. Лай собак раздавался ниже по течению реки. Он приближался.

У реки Ирица спряталась в прибрежных кустах ракиты. Река под красным закатным солнцем переливалась огнями. Лесовица увидела того, за кем гнались. Он не успел еще отплыть далеко от берега. Собаки бестолково носились в камышах. А люди в звенящей одежде держали в руках орудия, которые заканчивались чем-то вроде изогнутых внутрь рогов.

— Уйдет!

— Уходит!

Воины пытались попасть в пловца из арбалетов.

— Ушел!

Ругаясь, они стали скликать собак. Пловца на середине широкой реки сильно сносило течением.

— Бежим к броду! — прозвучал приказ.

Брод был выше по реке, и воины поспешили туда.

Прячась в кустах, лесовица пробиралась следом за ними. Из зарослей Ирица наблюдала, как отряд начал переходить реку. Как только они переправились и затерялись в лесу на берегу, Ирица тоже ступила в воду…

Лесовица знала, кто этот беглец. От крови на брошенных возле пня колодках она ощутила знакомое, уже угасающее тепло. Это был человек, который дал ей имя. Теперь собаки искали его след на другом берегу. Свора побежит вдоль кромки воды вниз по течению. Ирица торопилась. «Берест, где ты?» — мысленно звала она. Ей нужно было найти его первой.

И собаки, и лесовица наткнулись на след почти в одно и то же время: Ирица — в зарослях, а собаки — у самой кромки воды. Свора метнулась в лес. Лесовица, прячась в листве, встала на их пути. Псы свернули, стали кружить, точно след неожиданно оборвался. Подоспевшие воины недоумевали, ругали собак, махали руками. Лесовица оставалась невидимой и не давала своре взять след снова.

Ирица заметила пятна крови на листьях и на траве. Беглец ранен. Запутав преследователей, она сама пошла по его следу, готовая еще раз преградить путь собакам, если им удастся почуять его запах. Лесовица сбивала со следа погоню.

Берест с трудом выбрался на берег. Он был ранен в плечо и в воде потерял много крови. Берест не обольщался: конец. Он слишком ослабел в каменоломнях, чтобы долго идти с такой раной. Его найдут, и во второй раз в живых не оставят.

Но лечь и умереть было слишком просто для Береста. Он шел, продираясь через кусты, хватаясь за стволы деревьев, чтобы устоять на ногах. Позади доносился лай своры. Потом смолк… Подгибались колени, и Берест сел, прислонившись спиной к дереву. «Сейчас подымусь», — думал он, тяжело дыша. Надо было перевязать рану. Берест хотел оторвать полосу от подола рубахи, но она вся была так изорвана, что в его руках остался только клочок. Берест бессильно уронил голову на грудь.