Софи Келли - Сквозь закрытую дверь

Она подняла глаза с тем же виноватым выражением, что напускал на себя Оуэн, когда я заставала его за чем-нибудь неподобающим — кражей из мусорной корзины Ребекки, например.

— А что случилось с «больше никаких погрызенных карандашей»? — поинтересовалась я, подходя к столу.

— Этот проект, вот что случилось.

Мэгги грызла карандаши не хуже бобра — по крайней мере, раньше. Любой ее карандаш был покрыт отметинами зубов от кончика до ластика. Она и сама признавала — отвратительная привычка, негигиенично и не особенно полезно для зубов. Поэтому Мэгги пыталась завязать с погрызанием карандашей, используя заменители вроде ломтиков морковки.

— Как насчёт бананового хлеба на замену? — я подняла бумажный пакет с парой ломтей от булки, которую испекла прошлой ночью.

— А кофеина у тебя случайно не найдётся? — вздохнула она.

Я вытащила из-за спины другую руку.

— Вот, я взяла у Эрика большой чай. Не для тебя, правда, — я протянула ей чашку через стол.

— Как ты узнала, что я его хочу? — Она отхлебнула прямо из чашки-непроливайки.

— Себе я купила большой чёрный кофе. — Я сделала глоток и поставила чашку на стол. — Потому, что когда я зашла к Эрику, он сказал, что именно ты берёшь в первую очередь. Полагаю, ты уже готова ко второй чашке.

— Ты правильно поняла. Спасибо. — Она развернула бумажный пакет и заглянула внутрь. — Люблю банановый хлеб, — она отломила кусочек.

— Так что тебя тревожило прошлой ночью? Ты ведь не делаешь банановый хлеб просто так, верно?

— Не делаю.

— И?

— У меня сегодня встреча с Эвереттом.

— Ты же знаешь, он поддержит тебя.

Я поскребла пятнышко засохшей краски на столе.

— Он может просто разорвать со мной контракт.

Она потрясла головой.

— Ничего подобного. Следующая проблема?

— Мой отец будет блохой.

Мэгги чуть не подавилась.

— Он будет блохой, или у него будут блохи?

— Ха-ха-ха, как смешно. Отец сыграет блоху в рекламе, которую, наверное, будут показывать по всей стране.

— Да ладно, все не так плохо.

— Когда я училась на втором курсе, он снимался в рекламе хлопьев в качестве поющей и танцующей изюминки. — Она открыла рот, но я предупреждающе подняла руку. — Не вздумай петь эту песню, или больше никогда не получишь моих брауни. Никогда.

Она мудро сунула в рот еще кусочек бананового хлеба.

— Все ее пели. Пятеро моих друзей нарядились сморщенным изюмом на Хэллоуин. И угадай, какой подарок мне достался, когда мы устроили «Тайного Санту».

— Ты больше не в колледже.

— Давай сменим тему. Над чем ты работаешь? — я наклонилась над столом, чтобы получше разглядеть ее текущий проект, пусть и вверх ногами.

— Это коллаж для Ромы, в клинику. Я использую фото котов из Вистерия-Хилл. И раскрашиваю вручную. Я как раз просматривала свои старые работы, искала подходящий фон, но с компоновкой пока что-то не то. — Она наклонилась, изучая свою работу, разложенную на большом листе оргалита. Потом покачала головой и отхлебнула из чашки с чаем. — Да, думаю, ты слышала про Эми?

— Я отвозила Ребекку в больницу забрать ее, — кивнула я.

— Эрик жутко расстроен.

— Он не виноват, Эми и сама не знала, что у нее аллергия, — я выпрямилась, чтобы взять кофе.

— Я слышала об аллергии на арахис и морепродукты, но о маковых зернах — никогда.

Я вдруг вспомнила Эверетта, отказывающегося от моего маффина.

— А я слышала, — медленно произнесла я. — У Эверетта аллергия на мак.

— Это логично, — сказала Мэгги, кладя в рот еще кусочек бананового хлеба.

— Да?

— Конечно, ведь Эверетт — дед Эми.

— Что?

— Ну да. Ты не знала?

— Нет. Ребеккка никогда не говорила.

Мэгги стряхнула с себя крошки.

— Эми из-за чего-то поссорилась с дедом месяцев семь-восемь назад, и, по слухам, с тех пор они не разговаривают.

— Печально.

— Да, — согласилась Мэгги. Эми — всё, что у Эверетта осталось от семьи. — Она взглянула на меня через стол и чуть улыбнулась.

— Хватит ухмыляться, — сказала я. — Я понимаю. Мой отец собирается играть блоху в рекламе. Ну и что?

Она демонстративно потерла руки.

— Ну, можно считать, моя миссия на этой земле исполнена. — Она сложила бумажный пакет маленьким аккуратным прямоугольничком и протянула мне. — Как твое плечо?

Я подняла и опустила локоть, как птичье крыло.

— Ничего. Синяк восьмицветный, и рука хуже гнется, но в остальном нормально.

Мэгги открыла и закрыла рот.

— Что? — спросила я.

— Меньше чем за неделю тебя чуть не убило током, а потом рулоном полиэтилена?