Надежда Кархалёва - Альдана Четыре новых человека

После того, как одногруппница была доставлена в коллектив, Верников приступил к оповещению всех его членов о потенциальном преступнике. Первым введённым в курс дела предполагался староста, но от фразы, сказанной под ухо Фёдорову: «Уходим быстрее, тут, кажется, маньяк бродит» всполошилась Дина Радецкая, мерно посапывающая у старосты под боком:

— Что?!? Маньяк… Спасите!!!

За криком Радецкой последовали: истошные вопли девчонок и оглушительная брань парней, попытка Андрея Колесникова вспомнить приёмы, которым он обучался в секции айкидо, членовредительство в результате его попытки (ссадина на локте старосты), чуть не поимевшая место потасовка между старостой и Колесниковым, увещевания Алины Волковой и массовая девчачья истерика.

— Тихо! — взвыл Верников. — Преступник удирал в том же направлении, что и мы. Надо менять курс на противоположный.

— К Хабаровску, что ли? А как тогда во Владивосток попадём?

— В обход!

— Мы и по прямой заблудились!

Саша разозлился:

— А ты что предлагаешь?!

— Ну… Лесом.

На него напала Волкова:

— Андрей, я бы на месте маньяка тоже скрывалась в лесу. Что? Если б я была зверствующей в лесах маньячкой, то ты ради такой перспективы сделался бы лесничим? — её голос перекрывал все остальные. Андрей, не смешно! Отстань. И пробирайся через лес, если так охота, я не откажусь от возможности не лицезреть тебя лишний раз. А? — девушка уловила, что к ней обращаются сразу несколько человек, призывая к порядку. — Дима, Саша, уже замолчала, всё. Андрей!!! Что это за «Да-да, молчи, женщина»? Дима, Саша, между прочим, замахнулась я на него, храня безмолвие. А без рукоприкладства нельзя попросить меня оставить его в покое? Дима, и ты туда же, я замахнулась на Андрея кулаком, а не бросалась на него грудью, целесообразнее хватать меня не за неё, а за руку! Хамы.

Саша, которому староста, увлёкшийся усмирением Волковой, всецело передал бразды правления, взмолился:

— Группа! Я серьёзно, здесь маньяк разъезжает, сматываться надо, а вы столпотворение устроили.

Подействовало. Сообщество 1613-А попятилось к точке отчёта, откуда брала начало эта неразбериха.

Процессия студентов двигалась практически на автопилоте, мысленно нежась в родных кроватках. Староста невероятным усилием воли таращился вперёд, в пустоту, вырезаемую дорогой сквозь лес. Какая там усталость, на неё не обращали никакого внимания, нервничать заставляла бесконечность пути. Вчера маршрут «обрыв с видом на неопознанную деревню — место обитания маньяка» преодолели за… Точное время не важно, его всё-таки преодолели . Сейчас же биологические часы старосты дали сбой: ещё светать не начало, а, по представлению Фёдорова, всё уже должно было окраситься в розоватые тона заката. Впечатление — Земля остановилась, и в одном полушарии вечный день, в другом — вечная ночь.

Может, в воздухе над дорогой образовалась какая-то неведомая материя, плотная, не пускающая вперёд? Через дорогу невидимая паутина натянута? Как ещё объяснить то, что группа никак не может выйти к обрыву?

Неожиданно возникла развилка с указателем, уверявшим: если возьмёте налево, то окажетесь в лагере «Тигрёнок». Студенты про себя прочитали это и дружно свернули. Указатель гласил правду. Лагерь был. Корпуса с разбитыми окнами, облупившейся штукатуркой, державшимися на одной петле дверями, но целыми стенами и крышами! О том, что они могут и маньяку служить убежищем, думать никто не захотел.

В холле одного из корпусов нашли продавленный диван, из дырищ в обивке которого вылез почти весь поролон, несколько таких же кресел и кучу стульев.

— Эх, и как мы раньше не догадались тут заночевать! — воскликнул Колесников, плюхнувшись на диванный скелет.

— Потому что кое-кто умничал и обещал вывести нас к железной дороге, — протянула Алина.

Староста вспылил:

— Это, моя радость, было до того, как мы оказались перед фактом, что ночевать придётся не в городе. И вообще, если б не гениальнейшая идея спеть гимн на сопке, мы бы сейчас тут не тряслись.

— Кто трясётся? Я трясусь? — взвилась Волкова. — Это ты трясёшься, а мне не страшно, у нас в подъезде все лампочки перегоревшие, там темнее, чем здесь, я по ночам до квартиры на ощупь добираюсь, а здесь луна как фонарь, просто электрическое освещение.

— И ты не умничай, — Дима продолжал наступление. — Кто тебя заставляет являться домой затемно? Не мы.

Проваливающийся в сон Колесников оживился: