Джеральд Старк - Нефритовый кубок

– Сегодня ночной дозор обнаружил неподалеку от курильни труп зингарского торговца оружием, – Рекифес заглянул в свои бумаги, уточняя, – некоего Альмандена из Бургота, украшенный пятью ножевыми ранами в спину…

– Какое гнусное самоубийство, – вполголоса буркнул уль-Айяз. Немедиец осекся, настороженно переспросив:

– Что-что?

– Гнусное самоубийство, говорю, – достопочтенный письмоводитель глубоко вздохнул, собираясь с духом. – В общем, Ваша милость, думайте, что хотите, считайте меня старым прохудившимся бурдюком и одряхлевшим ослом, но с меня довольно. Устал я. Не мальчик уже – бегать, ловить, хватать, не пущать. С наградных домик куплю где-нибудь в предместье. Буду на солнышке сидеть и вспоминать былые веселые деньки. А с покойником пусть Конан разбирается. Он молодой, сообразительный, у него еще все впереди. Вот.

С этими словами Шетаси брякнул посреди стола латунного дракончика, поднялся и грузно протопал к дверям. Конан и Рекифес смотрели ему вслед: Дознаватель – чуть растерянно, варвар – с уважением.

– Э-э… – не сразу нашел нужные слова немедиец. – По-моему, месьор уль-Айяз принял несколько поспешное решение…

– Вполне обдуманное, – заверил Дознавателя Конан и, более не колеблясь, присоединил к тускло поблескивающей бляхе свою, недавно вычищенную до ослепительного блеска. – Я тоже ухожу.

– А как же дедовские заветы? – поинтересовался Рекифес, взирая на два оставленных символа Сыскной Когорты. – Ведь ты же вроде из-за них служить пошел?

– Мой дедушка Аудагос был воином, и мой отец тоже, – серьезно сказал киммериец. – Шетаси – тоже воин, но… по-другому. Я так не могу. Я попробовал стать человекоохранителем и теперь знаю, что эта работа не по мне. Мне почему-то кажется, что у меня иное будущее.

– Вот как, – невесело усмехнулся Верховный Дознаватель. – Тогда уж объясни напоследок, почему ты со своим приятелем-карманником из кожи вон лезли, меня спасая? Неужто за награду старались?

– Да я о награде даже не думал, – пожал плечами Конан. – Сначала хотел за Тархалла отомстить – зло меня взяло, из-за какой-то твари… Потом свою жизнь спасал. А потом… Потом не мог я уже отступить! Враг бросил мне вызов, и я его принял, как принято у нас на Полуночи. Вот. А Ши…

Конан подумал и глубокомысленно заключил:

– А Ши – это Ши.

– Очень понятно, ничего не скажешь, – пробормотал немедиец. – Ладно, дело твое. Хотя мог бы… А, пустое. Куда же ты теперь? Снова в бродяги? К купцам в охранители? Или, может, опять на кривую дорожку с прежними дружками, а?

– Еще не знаю, – честно сказал киммериец. – Деньги на первое время, спасибо вашей Светлости, есть, подумаю, присмотрюсь, а дальше будет видно.

– Попасться не вздумай, – с натянутым смешком предупредил Рекифес. – Сразу на плаху отправлю. Глупость ты творишь, вот что. Впрочем, твоя жизнь – тебе ее и устраивать. Передумаешь – приходи. А сейчас сгинь с глаз моих, да побыстрее. Умеешь же ты портить людям хорошее настроение, демоны тебя побери…

Воздух на подворье Когорты показался Конану необычайно свежим и отдающим каким-то вкусным запахом. Мерещится на радостях, решил он, и огляделся в поисках Диери.

Красивой девицы с медно-каштановыми волосами, в лиловой тунике с вышивкой серебром во дворе не обнаружилось. Вместо нее взгляд киммерийца наткнулся на Шетаси уль-Айяза и Ши. Былые недруги сидели на одной скамье, Ши взахлеб рассказывал что-то забавное, помогая себе яростными взмахами рук, уль-Айяз хмыкал и жмурился, словно старый кот, досыта налакавшийся из кувшина украденных сливок.

– Только не говори, что тоже сдал бляху, – приветствовал он варвара. – Я все думал, когда ты решишься? Не по тебе наше сыскное ремесло. Ты сам по себе бродить любишь, а строем ходить и носок по команде тянуть пока не выучился…

– Где Диери? – нетерпеливо осведомился Конан. – Она что-то хотела мне сказать. Вы ее не видели?

Уль-Айяз и Ши нехорошо переглянулись.

– Я ему говорить не буду, – быстро проговорил воришка. – Я жить хочу.

– Ушла твоя подружка, – Шетаси с трудом поднялся на ноги и загородил Конану дорогу к воротам.

– Куда ушла? – не сразу понял варвар.

– Вообще ушла. К Барчу ит'Карангу. Просила передать, чтобы ты слишком не огорчался. Ну и правильно, я так думаю. Что одна девица, что другая – какая, в сущности, разница? Рыбы в море гораздо больше, чем оно кажется на первый взгляд… Ты ее тоже пойми, – рассуждая, уль-Айяз незаметно оттеснял опешившего киммерийца в сторону калитки, ведущей прочь от улицы Ратай и от Сыскной Управы. – Может, у тебя с ней и любовь была, но ей-то впроголодь жить не хочется. Поездит по миру, поглядит вокруг, выдоит с Барча, сколько сумеет, и через годик-другой вернется в Шадизар.