Генри Балмер - Кандар из Ферраноза

У входа послышался чей-то глубокий бас.

— В потемках и окончите вашу жизнь, о неразумные создания!

Ударив посохом, изукрашенным каббалистическими знаками, о камень при входе, Квантох перешагнул через порог жилища. Его мантия, сверкающая золотым и зеленым, вся была расшита магическими символами, чародейскими знаками, охраняющими рунами. Его высокий конусовидный колпак смел всю пыль и паутину с низкого потолка Кандарова убежища. Будучи известнейшим в Империи Аккара магом, Квантох прослыл настоящей знаменитостью, и его слава шла далеко на восток и на север, вселяя ужас в сердца врагов Империи. Сейчас он, нахмурившись, смотрел на своего брата-близнеца.

— Квармельн! Благодаря твоей глупости юный принц совсем сбился с пути! В современном мире наука не имеет никакого смысла! Лишь на магию мы можем положиться. Что толку в этих чудесных синих искорках — вот этих?!!

Внезапно колесо начало вращаться само собой. Спицы посверкивали при вращении. Постепенно от движения колеса начало появляться бледно-желтое пламя, огоньки побежали от центра к периферии, но колесо все еще не заработало.

— Здесь работает заклинание Несгорающего Пламени, — заметил Квантох. — Вот, я могу контролировать его.

Кандар смирился с необходимостью выслушать лекцию. Братья могли спорить хоть до заката. Он был уверен, что ему никогда не запомнить полезных заклинаний, а также не считал себя в состоянии носить с собой повсюду толстенные тома сокровенных знаний, как это делал Квантох. Фолиант в драконьей коже и сейчас висел на золотой цепочке на боку у волшебника, и они были неразлучны, по крайней мере до поры, когда он оставит пост Главного Жреца Империи. Кандар вздохнул.

— Ты только взгляни на этого юнца, — гремел Квантах. — Он может владеть мечом лучше любого во всей империи. Лишь его брат Шелдион превосходит его в искусстве. И пожалуйста, он заперся в этой темнице, забавляясь с бесполезными игрушками в то время, как ему необходимо упражняться на вольном воздухе либо изучать заклинания вместе со мной!

— Он из другой породы, братец, — мягко произнес Квармельн. Он носил простой белый балахон, объясняя, что вычурные магические символы ничем не помогут суровой научной дисциплине. — Третий брак Императора был очень поздним, и трагедии двух предыдущих нас не касаются. Но Кандар — тот человек, которому суждено оставить след в истории.

— Но ему не удастся это сделать, не имея ни единого заклинания в голове.

— Я должен учиться новым знаниям! — запротестовал Кандар с присущей ему горячностью. Его широкие плечи и стройная фигура странно не вязались с манерами школяра; сила и прочность мускулов, казалось, уступали в нем неудержимому стремлению к познанию мира.

— Оставь глупцам барахтаться в этой так называемой науке, парень! — голос Квантоха звучал непререкаемым авторитетом. — Ты должен верить только чародейскому искусству! — с этими словами он похлопал по фолианту из драконьей кожи. — Здесь сокрыты все секреты, хранящие Ферраноз и весь Аккар в неприкосновенности, и все способы обезвредить наших врагов!

Как только последние его слова растаяли в темноте потайной залы, дверь из дуба и бронзы широко распахнулась и в убежище ворвались двое колесничих, на чьих лицах застыло выражение бесконечного ужаса, который им довелось увидеть.

Принесенные ими новости вытеснили все мысли из головы Кандара, кроме одной: необходимо защищать город. Он выхватил из ножен свой меч, верный Скалскелпер, и так, с обнаженным мечом в руках, бросился вон из убежища. Остальные последовали его примеру. Колесницы ждали снаружи; кони нервно рыли копытами землю, будучи под впечатлением ужасов разрушаемого города. Не заботясь о том, что его ждет, Кандар вскочил в ближайшую квадригу, пришпорил лошадей, и они одним прыжком перескочили каменную изгородь, ограждающую узкую тропу. Его левая рука вцепилась в поводья, правая лежала на рукояти Скалскелпера.

Сердце его бешено колотилось, кровь закипала от предвкушения битвы. Первый среди юношей города по силе и боевым навыкам, сейчас он собирался принять боевое крещение, пригубить горького вина войны.

Лошади неслись галопом, будто тоже чувствовали необходимость страшной спешки. Хотя воины еще сражались, город пылал в огне, и империя пала. Колесницы повернули на широкую равнину, заросшую буйной травой, где обычно резвились кони, вырастая гладкими, сытыми и холеными. Здесь не разрешалось распахивать почву. И даже отсюда, издалека, было видно, что Ферраноз охвачен пожаром.