Марина Дяченко - История доступа

– За вами? А я, разве я не должна…

Янина закрыла глаза.

– Илли, я хотела бы поменяться с тобой местами. Чтобы ты поехала во дворец, а я осталась.

– Но как же? – Глаза, похожие на фасолины, заблестели. – Единственный раз в жизни! Оглашение невесты принца! И это вы!

Дуэнья вдруг вскочила и пустилась танцевать по комнате, устраивая ветер кружевами. Потом обрушилась на пол перед Яниной, разметав широченную юбку:

– Умолите их, чтобы меня взяли! Я ваша наперсница, я обязательно должна там быть!

– Они боятся, что ты распустишь язык, – призналась Янина.

– Ни за что!

– Илли, что я могу сделать? – вырвалось из самой глубины, откуда-то от солнечного сплетения, твердого, как рыбий костяк. – Я ничего не решаю – ни своей судьбы, ни твоей.

– Вы ведь будете королевой…

Янина глубоко вздохнула и задержала дыхание.

– Ты говорила с поэтом?

– Да. Он согласился приехать к вам в поместье и жить там так долго, как вам заблагорассудится.

– Придется отказать ему, – сказала Янина после длинной паузы.

– Вот еще! Пригласите его во дворец!

– Илли, ты же умная, – Янина посмотрела на печку, выложенную голубенькими изразцами, на красные щели заслонки. – Ты же умная девушка, зачем ты расстраиваешь меня и говоришь ерунду?

Часы за окном, на городской башне, отрывисто пробили час.

За ширмой, в закутке, предназначенном для умывания, потихоньку остывала вода в огромной кадке. Янина сама зажгла керосиновую горелку и забралась в кадку, не снимая тонкой сорочки.

Через пять минут стало тепло, через шесть Янина поняла, что скоро сварится, и попросила Илли погасить горелку. Сняла через голову мокрую сорочку и выстирала ее тут же, в кадке. Эта рубашка, тоньше паутины и крепче железного листа, с изнанки была расшита узором, как письменами, либо письменами, как узором. За много лет Янина привыкла, что рубашка высыхает на ней: стоит растереться полотенцем, а потом надеть отжатую рубаху – и через несколько минут, глядишь, она уже сухая.

Часы за окном пробили три.

– Мы должны спать, – повторила Янина и ощутила, к своему удивлению, что глаза слипаются.

На другое утро она не очень-то отличалась от множества претенденток, явившихся на церемонию. Девушки, чьи бесконечные родословные волочились за ними, как хвосты, пребывали в волнении: почти каждая вторая была настолько глупа, чтобы верить в свою счастливую звезду и надеяться на трон. Многие плохо спали этой ночью. Красные глаза и бледное лицо Янины никого не удивляли в этой компании.

Карета прибыла в семь. Янина, голодная и сонная, села на кожаные подушки и через пятнадцать минут уже была во дворце. Там, неведомо как, оказалась в длинной комнате, похожей на выдолбленный изнутри ствол громадного дерева. Чужие горничные, портнихи, служанки завертелись вокруг, как бабочки у фонаря, сняли с Янины ее собственное платье, привезенное из поместья для церемонии, и надели другое – проще, жестче, с тугим корсетом, и Янина не могла понять, чем это новое платье лучше старого, которому любящая тетка отдала немало времени, сил и фантазии.

Менять сорочку Янина категорически отказалась. Впрочем, видно было, что ее затейливая рубашка поразила портних: такой работы даже они, кажется, давненько не видели.

Янину поставили перед зеркалом, на руки надели перчатки, доходившие до локтя. Потом портнихи и горничные вдруг разбежались, как мыши от скрипа двери, и появился король.

На нем было – Янина мельком разглядела – нечто праздничное, невыносимо золотое, роскошное и вместе с тем воинственное. Шляпу он походя швырнул на стул. Старшая горничная плотно затворила двери, король оглядел Янину критически, по-деловому, будто расценивая ее шансы не расплющиться под ударом молота.

– Губы ярче, – сказал кому-то через плечо. – Прическу выше. У вас полчаса на все. Протяните руки вперед.

Последние слова относились к Янине. Она не сразу, но вытянула руки в перчатках, и король быстро, как будто всю жизнь этим занимался, стал насаживать на ее пальцы кольца и перстни.

Он вытаскивал их из парчового мешочка на поясе. Все они надевались сразу и сидели как влитые. Король неразборчиво бормотал над ними, иногда касался камней – все они были блеклые, невыразительные, мышиного и молочного цвета. Четыре кольца на правую руку, четыре перстня – на левую.

– Опустите руки.

Янина повиновалась.

– Внимательно слушайте, что я вам скажу. Вы будете стоять на своем месте среди невест, когда объявят ваше имя. Ничего не изображайте – ни радости, ни удивления. Просто выйдите вперед, вам покажут дорогу и усадят рядом с принцем. Чем меньше чувств отразится на вашем лице, тем лучше.