Пирс Энтони - Медь Химеры

— Нет, я не знаю, точно ли это так, Джон, — сказал Джон, устраиваясь поудобнее и чуть приподнявшись в стременах. — В словах Келвина, возможно, что-то есть. Там, на Земле, иногда говорили о войне между верой и технологией. Это не совсем так, как здесь, в этом измерении, или же в мире серебряных змеев, но все же это достаточно близкие вещи. У Маувара, очевидно, была наука, хотя и очень развитая. Жители этого мира и того мира, в который мы сейчас отправляемся, наукой не обладают. Здесь или там волшебник может подняться в воздух и полететь, используя заклинания, но в мире Маувара или же в моем мире потребовалось бы использовать для этого механический аппарат или пояс.

— Ну и в чем разница? — спросила Джон. На этот раз в ее голосе не было сарказма. Ей, должно быть, и впрямь интересно, понял Келвин.

— Что ж, можно сказать, что особой разницы нет. Но вы должны помнить о том, что я родился в мире, где не было магии. Мальчиком я часто мечтал о том, чтобы магия существовала, но тогда, вокруг меня были машины и радиоприемники, телевизоры и самолеты. К сожалению вокруг меня были и те ужасы научных достижений, о которых мне не нравится даже думать.

— Безлошадные экипажи, говорящие ящики, стекло с движущимися фигурками иногда живых, а иногда мертвых людей внутри, — перечислила с удовлетворением Джон. — Хотя я не знаю, почему кому-нибудь может захотеться услышать речи говорящих мертвецов! Машины, которые летают, и то, что ты называешь атомными взрывами. Эй, отец, какой бы была для тебя жизнь, если бы ты просто назвал все это магией?

— Только Маувар знает об этом, — сказал Джон. И тут же добавил, словно бы исправляя свою ошибку:- Я имею в виду народ Маувара, конечно. И, возможно, другие народы, которые жили, имея и то и другое.

— Одновременно и науку и магию? И ты думаешь, что это возможно?

— Это как раз то, о чем я спрашивал, братец Прыщик, — сказал Келвин. «Хватит резолюций», — подумал он. Но серьезность предмета, казалось, сводила к нулю весь предыдущий разговор. — Я имею в виду, возьмем, например, эти перчатки. — Он высоко приподнял их, словно бы для осмотра. — Они одно, или другое, или то и другое?

Джон вздохнул, и этот его вздох, казалось, не имел никакого отношения к натертой спине.

— Знаешь, я бы и сам хотел суметь определить это. Перчатки кажутся мне магическими, но ведь такими же кажутся многие вещи, которые на самом деле чисто научны.

— Лично я вообще не вижу, какое это имеет значение, — сказала Джон. — Если что-то работает, тогда почему же не принять это так, как оно есть? Почему люди на Земле должны так или иначе отвергать магию?

— Вот здесь ты попала в точку, — сказал Джон. — Нам говорят, что магия не соответствует законам природы. Магия не соответствует нашей логике. Магия просто и однозначно не может существовать. Почему? Потому, что магия невозможна, вот и все.

— Это звучит глупо, — возразила Джон.

— Согласен. Здесь же и сейчас магия все же существует. Но на Земле, там, где я вырос, все обстояло совершенно иначе. Заявлять, что ты веришь в магию, означало подвергнуться насмешкам или хуже того.

— Что ж, что касается меня, то я не верю в науку! — отважно заявила Джон. Она говорила с таким пафосом, что все они невольно рассмеялись. Когда смех утих и ее лицо покрылось пунцовым румянцем, Джон посмотрел на нее самым серьезным образом.

— Ты должна будешь поверить в причину и следствие, Джон. Это как раз в основном то, чем и является наука. Если что-то происходит, на то есть причина. Я все еще верю в это, правда, сегодня я не знаю, каковы причины, и поэтому вместе с другими людьми принимаю то, что является магией. Сознаюсь, мне потребовалось некоторое время, чтобы додуматься до этого. Трудно изменить свои убеждения.

— Так же, как и транспортер, — сказала Джон. — И заклятье, наложенное на него, что он уничтожит и меня и себя, если я попытаюсь им воспользоваться.

— Так считаешь ты, Джон. Для меня это наука, но результаты будут определенно теми же самыми. Вы с Хелн отдохните сегодня ночью, а потом отправляйтесь домой, как только мы доберемся до развалин. Я знаю, что тебе хотелось бы отправиться вместе с нами, но еще я знаю, как должна знать и ты, что твоя попытка была бы гибельна для всех нас.

— Я… знаю, — сказала Джон. Затем очень тихим, чуть вызывающим голосом:- Магия.

Позже в тот же день Джон повторила свой теперь ставший легендарным подвиг, подстрелив из пращи годную для обеда птицу. Все они наслаждались вкусной и обильной трапезой и хорошим сном ночью. По меньшей мере, хотя бы Келвин сегодня ночью точно спал хорошо, вспоминал он, когда они приближались к развалинам старого дворца, к его почерневшим стенам и сожженным деревянным панелям, зловеще выглядевшим в утреннем тумане. Он не был так уверен насчет остальных.