Ольга Погодина - Князь Лавин

Взгляд Илуге впился в лицо Чонрага.

– Если бы разгадать этот секрет – ни одни стены не выстоят!…

– Я попробую, – скромно сказал Чонраг.

Злость Илуге как рукой сняло. Растворилось и недавнее грызущее его раздражение, боль и вина.

– Ну смотри, – размеренно сказал он, но оба уже уловили изменение его тона и разулыбались во весь рот, – Ты знаешь, я хвастунам велю вырывать их болтливые языки.

Тургх в притворном ужасе зажал руками рот.

– Никогда больше, клянусь духами предков! – пробубнил он, не отрывая рук, и кладя частые мелкие поклоны, как это часто делали приходящие к Хорагу бедные скотоводы.

Угол рта Илуге дернула сдерживаемая ухмылка.

– Убирайтесь! – и, портя все, он расхохотался.

– Вот видишь, – все-таки засмеялся! Ты проспорил! – с торжественной миной провозгласил Тургх, выходя из юрты, и Илуге услышал, как он повалил Чонрага в снег, – Теперь плати!

Месяц шаракшат, месяц женщин, доживал свои последние дни. После морозов, ударивших в ночь после битвы у Трех Сестер, пришла оттепель, снег почти весь сошел и степь выглядела теперь, как недолинявшая белка: клочьями торчала сухая рыжая трава вперемешку с серыми пучками оголившегося кустарника, рыжими и серыми каменными боками сопок.

Детвора и собаки наслаждались неожиданным теплом. Да еще такое событие – все войско степей пришло в кочевья джунгаров и было пропущено через Уйгуль – границу земель. Правда, Чиркен выделил не самые лучшие пастбища, обычно снега в этой долинке на границе с уварами бывали глубоковаты, однако оттепель сделала свое: корму коням было в достатке.

Вожди недоумевали и осаждали Илуге. Еще ни один не осмелился откочевать в родные угодья, но разговоров и раздраженного фырканья хватало, и Илуге понимал: он должен убедить всех, что затевается что-то действительно необыкновенное. Сейчас наступал аргун – месяц, посвященный богу войны Аргуну, в который обычай запрещал племенам степи вести войны друг с другом. Каждый в это время готовился справить Аргун Тайлган – главный праздник года для воинов.

Поэтому, едва поставили юрты, Илуге назначил совет, разослав к военным вождям племен вестников и распорядившись распаковать и установить большую беловойлочную юрту, в которой хватило бы места на всех.

Теперь же, когда все, наконец, собрались и буравили его острыми взглядами, план Илуге, который он собирался предложить, уже не казался ему самому таким уж безупречным. Однако в том, в чем ты не уверен сам, невозможно убедить и остальных. Илуге решительно отмел все беспокойные мысли. Он уже давно взял себе за правило разделять время на обдумывание и на действие. Действовать следует обдуманно, но нельзя думать и действовать одновременно, особенно действовать – и сомневаться. Потому сейчас надлежало действовать – и отбросить все лишние мысли.

Илуге обвел глазами собравшихся.

– Я знаю, что все вы удивлены моим решением, – начал он. С недавних пор он выработал свою собственную манеру говорить, – медленно и четко, делая длинные паузы между словами, словно выжидая, чтобы каждое из его слов, словно зерно в почву, упало в душу и достигло сердца, – Всех вас ждут ваши семьи, ваши роды, чтобы вместе вознести жертвы Аргуну. Однако мое дальнейшее решение удивит вас еще больше. Я решил, что нужно снова напасть на куаньлинов. Зимой, когда они не ожидают нападения, зная, что для степняков зима – время мира. Когда их войско отойдет к Шамдо, опустошив закрома батраков. Когда бдительность ослабнет, а часовые начнут засыпать на посту. Я хотел бы назначить поход на последние дни месяца долоон – месяца мужчин, в который и следует, как велят обычаи предков, давать обеты и начинать великие дела.

– Куаньлины не дураки. Они наверняка поставили дозоры на всех перевалах, – покачал головой вождь койцагов, – Незамеченными нам не подойти, они снова засядут за своими стенами.

– Предки велят воевать с месяца лошади, – неодобрительно нахмурился вождь уваров Цахо.

– Так это ж друг с другом, – прежде, чем Илуге ответил, фыркнул Джурджаган. Этот спокойный рослый человек хоть и знал об их с Чиркеном разногласиях, и пришел одним из последних, однако Илуге чуял нутром, что Джурджаган все же его союзник.

– У нас большие потери. Раненые не поправятся, – это подал голос вождь кхонгов. Разумное возражение, Илуге был готов к нему.

– Для осады мне не нужно будет большое войско, – спокойно сказал он, вызвал недоуменные взгляды, – Те орудия, что мы захватили, сделают больше, чем тысяча воинов.