Виктор Кувшинов: Мир, которого нет

— Ну это ты, кажется, и так понимаешь. В точности выполнять мои распоряжения или распоряжения моих помощников — вот твоя основная задача выживания здесь!

— А если я не захочу выживать? — спокойно переспросил Ян, чувствуя, как в душе нарастает яростный протест против такой постановки дела.

— Мда-а, — прошамкал тонкими нервными губами Сван. — Кажется, нас, вернее тебя ожидают сложности. Ты что-нибудь помнишь до зиндана?

— Это вы ту выгребную яму, в которой я оказался, имеете в виду? — опять переспросил Ян.

— Мда-а, — повторил свое шамканье маг. — Из этих ям мы в последнее время частенько выгребаем просто никуда не годные помои, и что-то мне говорит, что ты как раз из таких будешь. Так скажи все-таки, что ты помнишь до того, как очутился у нас?

— Ровным счетом ничего, — подумав, ответил Ян. — Какие-то смутные воспоминания из детства, но ничего определенного…

— Все ясно. Тяжелый случай. — маг разочарованно вздохнул. — Знаешь сколько нужно строптивую лошадь объезжать? Иногда всей ее жизни не хватит. Ну да ладно, чем больше будешь рыпаться, тем больше от тебя толку. А там глядишь и новую попытку предпримешь.

— Какого толку? — Ян ровным счетом не понимал из этих бредовых речей. Маг явно говорил о чем-то сам с собой, попутно издеваясь над собеседником.

— А это тебе ни к чему знать. Итак, как с козла молока. Если бы девка была посмазливей да построптивей — хоть какая, никакая потеха, а так… ладно, разболтался я что-то. Иди и отрабатывай свои харчи. Задаром никто тебя кормить не будет, — и, подумав немного, Сван добавил. — И не советую сбегать, только хуже будет. Короче пшел на свое место!

Яну осталось только сверкнуть глазами и, не попрощавшись, выйти из комнаты с гордо поднятой головой, по которой он и получил оплеуху, немедленно после пересечения порога.

— Идиот! Теперь нахлебаешься по полной программе! — проворчал Петруха и с заискивающим бормотанием заскочил в комнату получать инструкции от барина.

Ян остался в коридоре, уставившись на горящий вдалеке канделябр. "Может, надо было прогнуться? Чего ему стоило состроить подобострастную улыбочку и пошаркать ножкой, ну или там, побить копытом, например?" — почему-то Яну сделалось совсем противно. Видимо, было что-то в его предыдущей жизни такое, что не давало ему поступить таким образом. Он чувствовал, что ему одинаково противно, как рабское подчинение, так и помыкание людьми, но откуда эти чувства и на чем они основаны — все было покрыто мраком неизвестности. За спиной послышался легкий скрип отрываемой двери и через мгновение Ян ощутил уже знакомый неласковый тычок в спину:

— Топай, твое рабское превосходительство! Определили тебя на полевые работы. Ох, и повеселишься же! — Петр ворчал, но в голосе была заметна легкая досада на незадачливость новенького. — Нет, чтобы прогнуться малость, так надо повыпендриваться. Точно, по первому разу живешь! Ну ничего, погоди, жизнь-то тебе рога пообломает. Не сейчас, так со второй или с третьей попытки поумнеешь!

Тем временем они вышли из главного здания замка, и направились к воротам. Ян поймал пару сочувствующих взглядов. Видимо народ догадывался, куда ведут новенького и что ему там предстоит. Это сочувствие не вдохновляло, но выбора пока что все равно не было, и Ян продолжил свой путь за пределы замка. Они отошли совсем недалеко, к каким-то низеньким обветшавшим баракам. Петруха завел Яна в тюремного типа постройку и, указав на нары на втором ярусе, сказал:

— Вот твоя койка! Располагайся с удобствами! Сегодня, считай, у тебя выходной, а вот с завтрашнего дня и начнется твоя веселая трудовая жизнь на благо всего волшера и конкретно — великого мага. Кстати, вот тебе и собеседник, — Петруха ткнул своим толстым волосатым пальцем в сторону дальней койки, почти неразличимой в темноте. — Побеседуете, пока другие не подойдут, — и, захлопнув дверь снаружи, он исчез из поля видимости, как, впрочем, и сама видимость почти исчезла из этого поля, так как освещения из малюсеньких окошек под потолком явно не хватало.

Ян сначала попытался на ощупь разобраться с его новой постелью. На нарах нельзя было сидеть выпрямившись — голова упиралась в потолок. Подстилкой служил мешок из ветхой ткани, в котором пересыпалась давно продавленное и стертое в труху сено. Подушку, видимо, должна была заменять собственная рука. Вздохнув, Ян решил познакомиться с товарищем по несчастью. Спустившись на пол, он прошел в дальний конец коридора и, присев напротив лежащего на нарах человека, поздоровался и представился.