Виктор Кувшинов - Мир, которого нет

— А что, не видно, что я тут заговариваться стал? Если я скажу, что я в восторге — я не скажу ничего. Только прошу, не трогай ее больше! Здесь ни прибавить, ни убавить, без того чтобы испортить!

— А почем ты знаешь?! — уже сияя от восторга, озорно спросила Сашенька. — Я автор. Может, я еще что-то хотела там изобразить?

— Нет! Не дам глумиться! Это уже не твое — это достояние всех людей — пусть смотрят! Им от этого светлее на душе будет!

— Ну Жека, ты совсем разошелся! — смеялась вовсю Сашенька. — Автору, его же картину не даешь посмотреть!

— Посмотреть можешь, но не более того!

— Кончай дурачиться! Сашенька устала и хочет есть! — встрял Алекс и добавил, обращаясь к Саше и ласково ее обнимая. — А картину и я не дам дописывать.

Слишком опасно — один неверный мазок и все!

— Ладно, уговорили, собственники! Не успеешь написать, как уже не твое! — несмотря на обиженные слова, Сашенька светилась счастьем в объятиях восторженного Алекса.

Они вышли в коридор и довольно быстро нашли тех приятелей, которые снабдили девушку всем необходимым для творчества. После недолгих объяснений, новые восторженные поклонники Сашенькиного искусства приняли дар с заверениями, что картина будет выставлена в самом лучшем зале академии.

— Смотрите у меня! Я проверю! Не вздумайте ее куда-нибудь спрятать! — пригрозил полушутя, полусерьезно Женька.

— Хм, а кто ты такой, чтобы "у тебя" что-то там смотреть?! — поймала его на слове Саша.

— Как кто? — возмущенно воскликнул Женька. — Самый ярый твой поклонник!

— Это в каком смысле? — переспросил Алекс.

— В каком, в каком? — пробурчал Женька. — В самом прямом и лучшем! Вот. Пошли в ресторан, у меня для вас тоже, между прочим, новость есть!..

Все же он дожидался, пока они дочитают. Что-то в этом было странное — они читали и кивали про себя, будто соглашаясь или узнавая текст.

— Вам что, знакома эта книга? — спросил Женька сразу, как только увидел, что они дошли до последней страницы.

— Не-ет, — как-то растянуто ответил Алекс и добавил задумчиво. — Но у меня какое-то странное чувство, будто я согласен с каждым словом в ней. Да, именно так и должен быть устроен этот мир, без рабства, но и без особых поблажек пришедшим.

То есть все, как в реальной жизни. Интересно, значит, и у нас была прошлая жизнь в астрале! Как же ее опять вспомнить? Ведь по книге получается, что наше подлинное «я» храниться где-то в кладовых мира, и как его оттуда достать?

— А не боишься? — настороженно спросил Женька. — Ведь тогда ты уже не будешь этим Алексом, что сейчас. Это будет кто-то другой, кто только поиграл в твою жизнь, и потом будет вспоминать тебя, всего лишь как одну из сотен страничек-жизней, прожитых в этом мире… Это ведь будет означать твою смерть, именно твою, такого, какой ты есть сейчас.

Ребята притихли, задумавшись. Женька не мешал им обдумывать ситуацию. Наконец, Сашенька нарушила молчание, медленно произнеся:

— Трудный выбор. Может, и в самом деле лучше прожить эту жизнь, как есть, до конца, — и, еще помолчав, спросила. — А что ты испытал, когда превратился из Яна в Женьку?

— Ян не знал, что произойдет. А когда уже произошло, я не мог жалеть о том, что его жизнь кончилась, так как моя, при этом, снова началась… Проще сказать, о смерти Яна некому было жалеть.

— Кроме нас, — вздохнул Алекс.

— И детишек в деревнях, которые слушали его сказки, — добавила Сашенька.

— Ну простите, я тут не очень-то и причем, — стал оправдываться Женька. — Так уж случилось… с другой стороны, получается, что смерть Яна ударила больнее по вам, чем по нему. Ладно! Давайте, отложим эти сложные вопросы на попозже, а сейчас разберемся, что нам дальше делать?

— Давай! — согласилась Саша, и они приступили к выработке стратегии.

— Я думаю, что теперь у нас нет сомнений, что мир был создан для полного воплощения, чтобы попробовать пришедшим реализовать себя в нешуточной обстановке, грозящей всамделишней смертью. Идея, действительно, заманчивая, немного жесткая, но для настоящих искателей приключений в астрале самое то, что нужно, — начал Женька. — Только кто-то взял и извратил весь смысл, испортив мир изрядной дозой инферно и зациклив порты, превратив их в зинданы.

— Да и весь мир стал одним большим зинданом, — прокомментировал Алекс. — Ты прав, по этой книге мир задумывался свободным, без рабства, без напрасного насилия. То есть риск и самостоятельность — здесь ключевые черты, но мир утонул в безысходном тупом порабощении и беспощалной борьбе за власть и богатство.