Александр Бушков - Над самой клеткой льва

Сварог смирнехонько стоял в шеренге соискателей. После вчерашнего Великого Драпа шеренга значительно поредела — осталось только сто двадцать восемь человек. То есть, как легко вычислить — предстоит семь поединков, не столь уж тяжкое предприятие…

Орка он со своего места не видел — тот помещался где-то далеко на левом фланге. Выглядели все одинаково: сапоги, штаны и рубахи с распахнутым воротом: чтобы ни у кого не возникло соблазна поддеть кольчугу под кафтан, камзол или колет. Мечи без ножен все держали в руках — ножны порой при серьезном поединке только мешают…

Шестьдесят четыре меловых круга, как легко догадаться. Между ними все еще суетилась целая орава пышно наряженных распорядителей — делать им вроде больше было нечего, видимо, просто хотелось покрасоваться на публике — когда еще выпадет такой случай? Главный герольд в накидке с гербом Сегура и высоким золоченым жезлом стоял левее, окруженный несколькими помощниками, а рядом с ним помещался здешний лотерейный барабан — горизонтально установленный на оси бочонок, который как раз старательно раскручивал один из младших герольдов, перемешивая бляшки с номерами. Сварогу это настолько напомнило полузабытое земное «Спортлото», что он не удержался от легкой улыбки.

Герольд сделал жест — и один из его помощников звонко затрубил в рог. Ага, началось… Бочку остановили, один из младших герольдов откинул дверцу, запустил туда руку, извлек бляшку, пару секунд присматривался к ней, потом зычным голосом заорал едва ли не на весь ипподром:

— Триста сорок три!

Человек через пять от Сварога из шеренги выступил усатый субъект довольно-таки бретерского вида. Соискателей осталось гораздо меньше четырехсот, но здешние чиновники решили не устраивать еще на целый день возню с перерегистрацией: попросту оставили в бочонке бляшки тех участников, что не уехали, с их прежними номерами.

Усатый подошел к ближайшему красному кругу и остановился посередине — как человек, хорошо знающий правила.

— Семьдесят один!

Вот тут уж вышел человек совершенно другого облика: на вид здешний дворянин от сохи или гончарного круга, шагавший явно более робко и державший меч гораздо неувереннее. Когда они встали в круге, к ним тут же подбежал распорядитель — их было шестьдесят четыре, по числу кругов — и что-то спросил у второго. Сварог не расслышал ответа, но по лицу бретера скользнула пренебрежительная гримаса. Благодаря Айкесу, Сварог знал весь механизм до тонкостей: именно у второго распорядитель спрашивает, на каких условиях будет идти бой: «до невозможности продолжать схватку» или «до первой крови». Судя по усмешке бретера, он услышал именно второе: конечно, способ трусовато выйти из боя, но законом не запрещено…

Какое-то время все происходило крайне скучно: помощник герольда выкрикивал номера, вызванные проходили в круг, распорядитель спрашивал пришедшего вторым об избранных им условиях боя… Скука. Когда были заполнены четыре ряда целиком и половина пятого, Сварог встрепенулся, услышав:

— Четыреста два!

И бодро направился к свободному кругу, не без любопытства гадая, с кем сведет судьба поначалу.

— Девяносто один!

Так-так-так… Похоже, и ему достался очередной дворянин от сохи: довольно молодой, лихие усики, лицо являет собой примечательную смесь робости и натужной отваги. Есть сильные подозрения… Ну да, так и есть, на вопрос распорядителя соперник быстро ответил:

— До первой крови!

И на елку сесть, и рыбку съесть… Еще долго пришлось стоять, положив руки на эфес упертого в землю меча, — не менее получаса продолжалась жеребьевка. Сварог хотел поискать взглядом Орка, но вовремя вспомнил, что вертеть головой тут не полагается, не в цирке. Уставился на противника, как он рассчитывал, ничуть не зверским взглядом. Тот чувствовал себя неуютно, но держался. Сварог вежливо спросил:

— Прекрасная погода, лаур, не правда ли?

И перед дуэлью, и даже во время нее, согласно старинному дуэльному кодексу, можно разговаривать, о чем угодно — главное, чтобы этот разговор не имел отношения к предмету дуэли и не содержал оскорблений.

— Да-да, прекрасная… — ответил соперник, явственно поеживаясь.

Сварог быстренько прикинул в уме: сто двадцать восемь участников, значит, восемь поединков. Побольше бы попалось вот таких, готовых после первой царапины выйти из боя — сэкономит время и силы перед главной дракой. У него сложилось стойкое убеждение, что им с Орком придется вскоре сойтись в последней паре: два лучших фехтовальщика здесь, без хвастовства…