Алан Флауэр - Симон маг

– Ответь нам, сестра, – спросил Сатрий, самый старший здесь, бывший легионер с выбритым черепом и косыми шрамами через все лицо, – что станет с Римом, будет ли он стоять вечно и вечно ли будут там преследовать и казнить наших братьев?

– Я вижу, как статуи римских богов падают и разбиваются, – вглядывалась Елена в сияющую чашу. – Огонь пожирает храмы и дворцы, варвары приносят город в жертву своим духам ветров и молний, а потом они пасут своих коней на Римском форуме, потому что там, на пепле, растет трава. Воины с рогами на шапках ведут связанным последнего императора. Он сам похож на раба. Дальше ничего не видно.

– А какова судьба нашей веры, Рим так ее и не примет? – хотел знать купец Валенс, раздавший все, что накопил, своим новым братьям.

– Я вижу императора и ослепительный крест в небе над его головой. Спаситель явится ему во сне и скажет слова, которых никто и никогда не узнает. Император поведет своих легионеров под знаменем с крестом. На каждом щите его воинов я вижу крест и имя Спасителя. Эта победа и сделает его императором и христианином. Он создаст новый Рим на берегу двух морей. Над этой столицей возвысятся наши храмы, и там наша вера станет главной верой империи. Он будет править вместе со своей матерью. Это она впервые скажет ему о Спасителе и приведет к нам. Я вижу корабль с рыбой на парусе, он везет ее в Святую землю, чтобы коснуться камней, по которым ходил Спаситель. Ее волосы седы, но глаза молоды и счастливы. Вот она на коленях поднимается по ступеням, помнящим шаги Спасителя, и плачет от счастья. Ее сын, император новой империи, приказывает строить наши церкви по всему свету, переписывать нашу книгу, читать ее вслух неграмотным, крестить тысячи людей. Потом наши братья в храмах поют и пишут на стенах его имя, признав императора святым. Дальше я не вижу.

Все с робкой радостью и надеждой смотрели на Елену, освященную чашей. Так странно было то, что она говорит. Ведь у них не было сейчас ни одного настоящего храма, только эти собрания, а всесильный император развлекался представлениями в цирке, на которых христиан бросали голодным львам.

– Но скоро ли Спаситель вернется, как обещал, и соберет всех, достойных спасения, отделит дурную траву от спелого зерна? Скоро ли Он станет нашим царем в городе бессмертных? – дрожа от волнения, задал свой вопрос юный Ваттий, видевший пасхальный огонь в пещере вознесения.

– Я ничего не вижу, – сказала Елена и закрыла глаза. – Ангел, красивый, как бегущая вода, держит в руке свернутый свиток и не дает его развернуть. Наверное, этого нельзя знать. Или это случится с каждым в свой час, а не со всеми в один день.

Свет из чаши слабел, и лицо прорицательницы становилось обычным. Хрустальный шар поднимался на поверхность, но теперь он был прозрачный, без внутренних искр, радуги и молний. Все шептали, сжав ладони, утреннюю молитву. Снаружи ждал рассвет, и уже начали робко подавать голос птицы, как вдруг пронзительный перепуганный крик запрыгал по спящим еще улицам.

– Сарматы! – завопил солдат в башне на стене и ударил в кожаный барабан, будя легионеров, а с ними и остальных жителей маленькой крепости.

– Сарматы! Сарматы! – повторялось на разные голоса, но с одинаковым ужасом.

Христиане срочно покидали старый рудник, выбираясь через лаз по веревке. Еще вчера если бы их заметили, то задержали бы, допросили, потребовали отречься от веры и признать императора сыном Венеры, а самых упрямых отправили бы в большой город для кровавых гладиаторских забав, отдали в рабство или просто казнили на сцене провинциального цирка. Но сегодня утром до учеников запрещенной веры никому не было дела. К крепости темной волной стекались сарматы на своих неутомимых конях, а невысокие стены защищали не больше сотни воинов и два «скорпиона» – метательные машины, далеко бросавшие тяжелые копья.

Эти копья и сбили с коней нескольких сарматских всадников, пытавшихся перебросить через стену факелы, чтобы зажечь крыши внутри крепости. С кривыми мечами в руках и волчьими хвостами на шапках, распевая непонятные песни и хохоча, они бесновались на расстоянии одного выстрела стрелы от стен и ждали слова своего вождя. Вождь сарматов – длинноволосый всадник с разрисованным лицом – стоял в седле, не боясь упасть со своего беспокойного черного коня. Одной рукой вождь крутил над головой боевой топор, а в другой сжимал палку с надетым на нее зубастым черепом неизвестного зверя.

– Ул-ла-ла-лай! – вопил он, и лезвие топора свистело в воздухе, вспыхивая в рассветных лучах. – Ул-ла-ла-лай! Вычи или хлай!