Любовь Пушкарева: Потерянное одиночество

– Во время поединка за власть нельзя подпитываться от других, – сказал он.

– Ага! – тут же среагировала Эдалтери, – а еще никто не должен вмешиваться! А Росео натравила слугу узурпатора!

Трень!

– Не позорься, Эдалтери, – флегматично ответил Отамнел. Она сама настолько не верила в свои обвинения, что они прозвучали ложью – тренькнули.

– Я требую, чтобы вопрос о главенстве был решен! Я жена и консорт главы города! Кто не согласен с этим утверждением, пусть вызовет меня на бой! Ну? – пркричала Эдалтери.

Все уставились на меня, и я теперь изображала «главный шланг» в нашей компании. Саббиа никогда не вступит в открытый бой, Отамнел тоже, Арденте мог бы, но он предпочтет затаиться, переждать, а потом ударить из-за угла, если сможет. Впрочем, как все мы.

– Все согласны? Отлично. Дорогой, – она обратилась к вампу, – как глава города подтверди мое право на этого инкуба! – и она тыкнула пальцем в Шона.

– Какой он тебе инкуб, дура слепая? – саркастично осведомилась я.

У Шона были белые vis-вены и артерии, а у инкубов их нет.

– Сама дура слепая! – проорала в ответ Эдалтери. – Вены и артерии – обманки, сила в них заперта и не движется, какой-то белый над ним хорошенько поработал. Он инкуб, и он мой!

На Шона было больно смотреть. Не помню, когда он ухитрился подобрать саблю, она сейчас выпала из его ослабевших рук, а сам он тяжело повалился на колени, безмолвно и отчаянно умоляя заступиться за него…

Он мне нужен.

Не отдам.

– Он. Мой, – четко произнесла я, глядя в пустоту. Я послюнявила палец и приложила на подставленный лоб.

Я поставила рабскую метку.

Никакую другую в этот момент я поставить не могла, мое отношение к Шону сейчас было как… к оружию, к клинку – он мой. И точка. Не отдам.

Все filii numini смотрели на меня с удивлением и почти страхом, никто не ожидал, что я способна на такое, все привыкли думать, что я изнеженный белый цветочек… И только Седрик смотрел с пониманием и неким предвкушением, он догадывался, что сейчас будет. Гадский полуволк успел достаточно меня изучить.

– Встань, – приказала я Шону, – и подними саблю.

Он с готовностью подчинился. Я заглянула ему в глаза – нет, он не обиделся на рабское подчинение, он понимал, что иного выхода не было.

– Защищай от Алехандро, – тихо сказала я.

Он кивнул.

– Тони, дай мне… – и я указала на его боевую цепь, выглядывавшую из кармана.

– Она железная, – испуганно предупредил волк.

– Отлично. Дай.

Эдалтери стояла довольно далеко и не слышала наших тихих переговоров.

– Этот инкуб мой по праву сильного. Ты сделала хуже только ему и себе своей выходкой, – выкрикнула она, направляясь к нам.

Я взяла цепь за конец, обмотанный изолентой. Два шага ей навстречу… Она видит цепь в моей руке, на лице появляется страх, и она выпускает ленту, не доделав ее, страх сбил приказ силе. Я замахиваюсь и бью, стараясь попасть в шею, она чуть отклоняется, но удар все же достигает цели. Крик. Кровь.

В меня входит чужая сила и начинает метаться сбивая все, не давая двигаться… не давая думать…

Хочу… Хочу… Ее хочу…

Да! Хочу ее крови! Чтоб лежала подо мной, умоляя прекратить.

Замахиваюсь… Удар… Кровь. Крик.

Вамп приближается, сейчас вцепится в меня… Но его лицо искажается удивлением и болью, он падает навзничь. Шон перекатывается по земле, он успел броситься вниз и подрубил ему ноги.

Я отвлеклась, и грязная сучка бьет меня кулаком в лицо. Я, уловив движение, отклоняюсь назад, и удар выходит несильным. Огрызаться?

Замах – удар, замах – удар. Пасьон встряла… Получи и ты. Замах – удар. Хватило. Эдалтери – грязная сука, воняющая застарелой кровью, вечно гавкающая шавка… Замах – удар. Ай… цепь жжется. Отбросила ее. Удар кулаком, еще. Выпустить лозы и душить, душить ими… Чтобы уже никогда не слышать этот мерзкий голос. Никогда…

– Пати! Пати! Пожалуйста, Пати! Прекрати, пожалуйста! Пати! Розочка… Хорошая… Белая… Прекрати…

Чей это голос? Такой приятный… бархатный… Чей?

И тут схлынуло. Разум вернулся.

Я как бы увидела себя со стороны, добивающую и так полудохлую Эдалтери. В двух шагах скулила Пасьон, Шон не давал приблизиться ей и Алехандро, угрожая саблей. Вамп, несмотря на такие раны все еще был бодр и опасен. Руман и Тони на своих плечах подтащили Седрика, и это он меня уговаривал остановиться. Да, убивать действительно не стоит. Я заострила силу-лозу, направляя ее в горло Эдалтери. «Она должна молчать. Ее голоса больше нет», – приказала я. Сила послушно, что-то изменила в горле моей жертвы, теперь та сможет разговаривать только шепотом.