Любовь Пушкарева - Потерянное одиночество

– Завтра ночью Совет, а я…. Он убьет меня, – как-то спокойно и обреченно сказал Седрик.

– Зачем ты пришел?

– Ты единственная белая и единственная, кто сможет с ним справиться. Когда я обратился к Саббиа за помощью, тот сказал, что не сможет мне помочь, что если ввяжется, то умрет вместе со мной. Сказал: «Не могу разобрать, что у тебя с Росео, [17]но она единственная, кто сможет уничтожить этого вампа и, может быть, остаться в живых», – он говорил с большим трудом, задыхаясь, а сказав, закрыл глаза, проваливаясь в забытье.

Седрик стал сильнее, его vis-центры стали крупнее, артерии и вены шире, но в данный момент, сегодня вечером, он был слаб, очень слаб. Возможно, он потратился, пытаясь защитить Серхио, а страх, который поселился в нем после поражения, не давал восстановиться. Я тоже учудила, в этой дурацкой истерической вспышке я выбросила почти весь свой белый запас. Вздохнув, я поняла, что деваться мне некуда, и стала собирать внутри себя зеленую силу. Собрав все, что было, я влила ее поцелуем. Седрик безотчетно потянулся, желая еще, но я разомкнула связь и отстранилась, он в удивлении уставился на меня.

– Пати…

– Ну что Пати, что Пати… – вяло пробормотала я. Теперь уже я рисковала отключиться от бессилия. Седрик, которому зеленая сила моментально пошла впрок, поднялся сам и поднял меня.

– Пати… три силы… Три!

«А что толку-то? И чего ты так рад?» – мелькнули две мысли в отвратительно пустой голове, меня мутило от слабости. Он усадил меня на диванчик, а сам пристроился на полу, зарывшись лицом мне в колени и поглаживая икры. Что он задумал?

– Седрик…

– Чшшш, не мешай. Все будет хорошо.

Я понадеялась, что метка не даст ему причинить мне вред, и расслабилась.

– Ты почти не пахнешь и такая тихая, – расстроенно пробормотал он. Ну да, возможность различать силу на запах, а мощь на звук никуда от него не делась. Он чуть раздвинул мне ноги и впился в бедро жестким поцелуем, почти укусил, я вздрогнула, генерируя толику красного, еще укус-поцелуй, еще капля силы. Я потеряла им счет, по чуть-чуть наливаясь силой.

– Ну наконец-то, – довольно сказал он и поднялся с пола, нашаривая застежки на моем закрытом платье; не находя их, он рыкнул, как крупный хищник, и от этого звука сладкая дрожь прошла волной по телу.

– Хватит, Седрик… Поделись.

Он скривился, как от боли, но послушно склонился для поцелуя, не только я налилась красным от его действий, но и он жарко пылал. Я взяла меньше, чем он предложил, и какое-то время мы просто сидели рядышком, конвертируя красную силу в основную.

– Он бросил тебе вызов? – спросила я, когда почувствовала, что голова вполне готова к работе.

– Хуже. Этой ночью он и его войско ворвались в поместье, повязали всех волков и… – тут он замолчал, я глянула на него, он опять «потух».

– Да расскажи уже! – вырвалось у меня.

– Серхио как раз был у меня… Меня скрутили и держали все это время, растянув на четырех железных цепях. Дети этого Абшойлиха очень сильны и физически, и так… Мне ничего не сделали, а вот Серхио… Они играли с ним, царапая когтями, заставляя отползать и прятаться…

– Гасили его силу… – пробормотала я. – Он ведь белый?

– Условно белый, – горько отозвался Седрик. – Когда они довели его до дрожи и скулежа, Абшойлих поставил на него метку классическим способом – приложив палец ко лбу.

«Вот это плохо», – мелькнуло у меня.

– А уж после этого он отворил ему кровь и напился. И не только он, все вампы, что были в комнате, даже те, кто держал меня, все отпили от него.

«Хуже быть не может…»

– Седрик, а ты уверен, что он еще жив?

Тот молча отрицательно покачал головой.

– Они забрали Хелен… Абшойлих сказал, что Руфус и Хелен будут развлекать его. Руфус… и Хелен…

Мне нечего было сказать ему. Если Хелен волчица, то, может, и выживет, благодаря ускоренному восстановлению.

– Я теперь понимаю, почему такие, как ты и Саббиа, сидите себе тихо и не высовываетесь. За все надо платить…

– Да, нашел кого ровнять – двухтысячелетнего божка и меня, – буркнула я. – Не расклеивайся, Седрик! Не хорони всех, и себя в том числе, раньше времени!!!

Если бы я пережила подобное несколько часов назад, я не то что расклеилась, я бы, наверное, бежала куда глаза глядят. Или все же нет? Смогла бы я остаться и принять бой за свою жизнь и жизни тех, кто доверился мне?

Как ни странно, но мой окрик возымел действие. Из затравленного зверька Седрик опять стал хищником, только вот каким-то подраненным, что ли.