Елизавета Дворецкая - Лес на той стороне. Книга 2 - Зеркало и чаша

Увидеть дальние страны, Явь, Навь и Правь! Надо же, чего захотел. Избрана смутно видела собственное отражение, искаженное наклоном зеркала. Лицо в полированной поверхности выглядело озабоченным и растерянным, изнуренным, некрасивым, даже жалким. Избрана разозлилась, на память пришли все неприятности, доставшиеся ей в последнее время. И ее еще обвиняют в том, будто она погубила Зимобора. Погубила! Вот еще! Станет она его губить! Он-то ушел себе на четыре стороны, ему и горя мало!

Громан сказал, что он вернется, а значит, он жив. Никто его не губил, он просто сбежал от всех тогдашних трудностей. Раньше она радовалась его исчезновению, открывшему ей путь к престолу, но сейчас в ней вспыхнуло негодование, обида, словно своим уходом Зимобор принес ей не успех, а беду.

«Хорошо тебе! Сбежал, и горя мало! – враждебным взглядом сверля собственный отраженный взгляд, мысленно восклицала она. – А я, мало что со всей этой дрянью возись, так еще и тебя извела! Что, рад, братец любезный?»

«А ты не рада? – раздался в ее памяти голос Зимобора. Изображение в зеркале не изменилось, но Избрана была уверена, что слышит настоящий голос брата в ответ на свои упреки. Не в зеркале, но в воображении она видела его уверенное лицо и насмешливо прищуренные глаза. – Ты ведь этого хотела. Говорила, что ты не хуже мужчин, что умнее Буяра и знатнее меня, тебе и править. Ну и правь. Я-то тебе чем мешаю?»

«Хотела! – гневно ответила Избрана, и ей хотелось обернуться, найти взглядом брата, который был где-то совсем близко и только из вредности не показывался. – И не жалею! Это тебе стыдно, что сбежал! А я ничего не боюсь! Я вам всем еще покажу!»

«Ну, покажи, – невозмутимо согласился невидимый Зимобор. – Так и будешь всю жизнь всем доказывать и сама с собой воевать? Так и проживешь жизнь на войне. Это и есть твое счастье?»

Ответить на этот бессовестный вопрос Избрана не успела – опомнилась. В ужасе, как будто ее могли укусить, она отстранила зеркало и положила его гладкой стороной на стол.

Она видела Зимобора! Она видела брата и даже говорила с ним! Его голос, так хорошо знакомый, звучал у нее в ушах. Прав был этот старый пень! Блюдо – волшебное! Но это открытие не порадовало, а еще больше испугало Избрану. Брат, о котором она старалась не думать, вдруг оказался совсем рядом с ней. Она видела его – так, может быть, и он видел ее? И он теперь знает, как трудно ей приходится? Нет, нет! Избрана затрясла головой и даже зажала уши руками. Ей померещилось. Она слишком устала сегодня, и старик слишком расстроил ее своими глупыми предсказаниями. Белый конь Перуна обещал ей победу, и следует помнить только об этом, а все остальное выкинуть из головы.

Избрана торопливо завернула зеркало в полотно и спрятала на самое дно сундука. У нее было слишком много сложностей и кроме него.

Княгине Избране пришлось изрядно помучиться, принимая решение, идти или не идти самой с войском. Благоразумие говорило за то, чтобы остаться в Смоленске: если она пойдет в поход, то народ неизбежно заговорит о «мече в руке женщины» и о «Марене на ее коне». Но внутреннее чувство подталкивало Избрану к другому решению. Она не хотела признаться даже самой себе, что из дома ее гнал смутный страх. Она боялась и отпустить бояр с войском в поход без присмотра, и остаться в Смоленске без войска.

Смоленск не слишком-то обрадовался известию, что верховный жрец схвачен и по приказу княгини сброшен в поруб. Бояре промолчали – Громан был сам виноват, не вовремя взявшись пророчить поражение в походе. Даже Секач смекнул: если в неудаче понадобится виноватый, лучше пусть это будет жрец. Народ поворчал, покачал головами, почесал в бородах. Но удальцов, готовых возмутиться громко, не нашлось, и все примирились с произошедшим, видя спокойствие княжьего двора и обиженное молчание святилища.

Но недовольство лишь ушло в глубину. Варяги Хедина принесли с торга вести, которые окончательно испортили Избране настроение. Слухи о пророчествах Громана просочились в избы и теперь вовсю ходили среди простолюдинов.

– Люди говорят, что твой брат жив и скоро вернется, – рассказывал Хедин, однажды в полдень поднявшись к ней в горницу. – Гуннар и Вальбранд слышали сегодня утром такой разговор.

– Вот как? – Избрана резким движением руки выслала вон горничную девку и даже няньку, дремавшую за прялкой, хотя они с Хедином говорили по-варяжски и челядь не могла их понимать. – Кто это сказал?

– Говорят на торгу. – Хедин подождал, пока девка растолкает няньку и вместе с нею выйдет, а потом добавил: – Говорят, что он жив, что его видели и что он скоро будет в Смоленске с большим войском.