Павел Корнев: Ростовщик и море

Так вот: я знаю, как заставить деньги работать. Как превратить мертвое золото в открывающий невероятные возможности инструмент. Именно поэтому я всего добился сам. Собственным потом и кровью. Без чужой крови тоже не обошлось, но, не разбив яиц, яичницы не приготовить. Я ростовщик – и этим все сказано. Людям моей профессии иногда приходится принимать жесткие, если не сказать – жестокие, меры для возврата выданных взаем денег. В нашем деле нет места белым и пушистым. Всякое бывает, всякое…

Дернув за тянувшийся из комнаты шнурок колокольчика, я собрал разложенные на столе книги и исписанные черновыми пометками листы и убрал их во вмурованный в стену сейф. Крутнул колесико, сбивая шифр, и только после этого провернул торчащий в замке ключ.

– Да, хозяин? – В приоткрытую дверь заглянул один из немногих допущенных в мой рабочий кабинет слуг – Роб. Росту в нем было без малого шесть футов, но из-за размаха широченных плеч длинным он вовсе не казался. Как обычно, парень поверх полосатой матросской фуфайки накинул безрукавку из толстой кожи, а свободного покроя шаровары заправил в высокие ботинки с железными набойками на носках. На поясе – непременная дубовая дубинка. – Еще грогу?

– Нет, передай Мартину, пусть ждет меня в гостиной. – Застегнув на шее цепочку с ключом от сейфа, я потянулся за тростью и поднялся со стула. Выпитое спиртное мягко толкнулось в голову, но колебание было недолгим – пусть ветер и дует с моря, но дела есть дела.

Стараясь по возможности не опираться на трость, я вышел из кабинета, и сразу же из своей каморки выглянул Боб, походивший на напарника, будто родной брат. Даже одевались они одинаково. Только этот постарше и помассивней – пивное брюшко уже начинало выпирать из-под жилетки, а под куцей войлочной шапчонкой прятались глубокие залысины. Оставшийся на тяжелом подбородке след от вскользь прошедшего абордажного палаша не могла скрыть даже короткая русая бородка, а торчащая из-за голенища правого сапога рукоять складного ножа и вовсе придавала ему разбойничий вид.

– Хозяин, вас проводить?

– Да, – кивнул я и, вцепившись в перила, начал медленно спускаться по лестнице. Проклятая нога! Проклятая лестница! Проклятый дом! И проклятый, испоганивший настроение ветер! Нет, определенно надо будет подыскать новое жилье без такой чертовой уймы ступеней. – Питер не приходил?

– Пока не было.

– Как появится, пусть сразу зайдет.

Успевший сбежать по лестнице Роб предупредительно распахнул дверь гостиной, и, на каждом шагу тяжело опираясь на трость, я прошел к стоявшему у камина столу. Здесь ветер завывал еще сильней, по закрытым ставням колотили капли дождя, и даже полыхавшие в камине дрова не могли прогнать сырость. Ветер с моря, сырость, раскалывающееся от боли колено. Нет, положительно, с каждым годом приход осени приносит все больше и больше неприятностей.

– Ну? – усевшись за стол, буркнул я развалившемуся на диванчике Мартину.

– Чертова погода! – пробормотал пожилой щеголь. Заказанный у лучшего портного вечерний костюм, шелковая сорочка, белоснежные манжеты, шикарные туфли с серебряными пряжками. Впрочем, одной лишь одеждой мой помощник не ограничивался: прическа – волосик к волосику, – как всегда идеальна, лицо в меру напудрено, ногти отшлифованы, тонкие усики завиты и… никакого намека на щетину. По внешнему виду даже и не скажешь, что опять всю ночь кутил.

– Сколько часов спал сегодня? Два, три? – пошурудив тяжелой чугунной кочергой угли, поинтересовался я.

– Откуда? – окинув свой наряд быстрым взглядом, уставился на меня Мартин. Потом догадался, подошел к зеркалу и, оттягивая веки, начал разглядывать изрядно покрасневшие от недосыпа глаза. – Н-да… природу не обманешь.

– Так сколько?

– Три. – Мой помощник пригладил несколько выбившихся волосков и отвернулся от зеркала.

– Остепениться тебе надо, не мальчик уже. – Я выудил из верхнего стола стопку писчей бумаги и медную чернильницу. – Возраст…

– Да что возраст! – только рассмеялся Мартин. – В заведении матушки Марты такие девочки, они даже мертвого на ноги поставят.

– Сомневаюсь, – затачивая перо перочинным ножом, хмыкнул я. – Вот живого насмерть заездить – было дело. Как бы то ни было, ты ведь был не у матушки Марты и не в «Трех черепахах». Новая пассия?

– Не без этого, – ухмыльнулся мой помощник, которому любовные похождения обходились иной раз весьма недешево. – Живой же человек!

– Да и я вроде пока не мертвец, – хмуро глянул на него я. – Что у нас на сегодня?